В ожидании весны

Он повернул голову и бросил через плечо большой палатке:

– Заткнись же, наконец!

Но большая палатка оставила его слова без внимания и продолжала извлекать из своего чрева стонущие звуки.

– Аствац им[2 - Боже мой (арм.).], ты можешь не пиликать на этой идиотской гитаре?

Результат был прежним, и человек на берегу опять стал смотреть на озеро. Он только сказал:

– Ну, черт с тобой!

Яхта была уже далеко, и человек посмотрел на противоположный берег – там ничего не было – и на чаек. Чайки истерично смеялись и кружили низко над водой.

Человек на берегу подумал: «Почему я так одинок?!»

Потом он крикнул:

– Аэлита! Скажи этому козлу, чтоб перестал!

– Он мне не мешает, – ответили из большой палатки.

«???, ???????…» – подумал человек и повернулся на спину. По небу плыли облака. По небу по-прежнему плыли облака, только солнце было где-то в другом месте…

Аэлита же убедила себя в том, что треньканье Тиграна на гитаре ей не мешает. «Ну и пусть себе играет, – подумала она и посмотрела на шею, грудь и ноги Тиграна; он был в плавках.

В палатке было очень жарко. – Может, жарко от того, что палатка наша красного цвета, – подумала Аэлита. – А почему она красная? Даже смешно. Нигде нет красных палаток. Только наша».

Тигран продолжал играть.

– Я выйду, немного позагораю, – сказала Аэлита Тиграну.

– Не надо, – сказал тот.

– Почему?

– Не надо.

Они продолжали лежать рядом. Тигран играл на гитаре. Человек, загорающий на берегу, этого уже не слышал.

Потом они ушли подальше от лагеря и занимались любовью под деревом облепихи.

До них доносился шум воды и крики чаек, но они не прислушивались. Пахло потом, сухой травой и еще чем-то. Они были уверены, что их никто не видит, и это было на самом деле так. Тигран заметил, как белая бабочка села на желтый цветок. БА-БОЧ-КА, пронеслось по слогам в голове, в ритме движений, потом Тигран опять закрыл глаза. Их никто не видел, и они были уверены в этом…

Когда он закурил, она посмотрела на него и улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она.

Он ничего не сказал и только погладил ее по щеке. Поцеловать ее он не захотел.

– Смотри, где одеяло. – Она рассмеялась. – Мы далеко ушли.

– Даже слишком, – сказал он. Одеяло, скомканное, пыльное, в травинках, лежало где-то внизу. Потом он увидел, как по бедру молодой женщины ползет божья коровка. – Щекотно? – спросил он.

– Нет. Почему она не взлетает? – спросила она, и, когда божья коровка доползла до живота, Аэлита напрягла мышцы.