Таинственный монах

С этими словами господин, который был не кто иной, как князь Хованский, командир одного из Стрелецких полков, войдя во двор, повернул налево, взошел на крыльцо и, толкнув дверь, вошел сначала в сени, а потом в просторную комнату, освещенную двумя сальными свечами. Фомка следовал, за ним, ведя Гришу за руку, который шел без сопротивления.

При помощи Фомки, Хованский разделся и, накинув на себя тулуп в виде халата, сел на скамью и, обратясь к Грише, который во время переодеванья Хованского, робко осматривал комнату, сказал ласковым тоном:

– Ну, теперь, мальчуган, подойди ко мне и говори смелее – кто ты будешь?

Гриша молчал и продолжал делать свой осмотр комнаты, но уже без признаков робости.

Хованский, взяв мальчика за ручонку, привлек к себе и повторил свой вопрос.

– Не знаю, – отвечал Гриша.

– Как тебя зовут?

– Гришей.

– Кто твой отец?

– Что такое отец? – спросил в недоумении Гриша.

– Коли ты не знаешь, что такое отец, так мне трудно тебе растолковать. А мать у тебя есть? – продолжал Хованский.

– Что такое мать? – с возрастающим недоумением спросил Гриша.

– Ты не знаешь ни отца, ни матери, откуда же ты пришел?

– С улицы, – ответил Гриша.

– Кто тебя привел к этому дому?

– Дядечка.

– Зачем привел?

– Не знаю.

– Кто твой дядечка?

– Не знаю.

– Как его зовут?

– Дядечка.

– Ты его зовешь дядечка, а другие как его звали?

– Не знаю.

– Какой ты, Гриша, бестолковый.

В эту минуту Хованский заметил из-за пазухи мальчика торчащий сверток и спросил Гришу:

– Что это у тебя за бумага?

– Не знаю.

Дядечка велел отдать ее тебе.

– Мне? Так ты меня знаешь?..

– Нет, не знаю.

Хованский сурово взглянул на Гришу и взявши сверток, развернул его и стал читать с трудом разбирая намокшую бумагу, на которой расплылись чернила. Прочитав бумагу, он угрюмо взглянул на мальчугана, опустил левую свою руку со свертком, а правою облокотясь на стол, подпер голову ладонью и некоторое время размышлял молчал, а потом, говоря сам с собою произнес:

– От Досифея… Странно… Кто бы это мог быть?.

. Не понимаю… Но все равно, для этого мальчика я должен все сделать, – закончил Хованский и, обратись к Грише, сказал:

– Ну, Гриша! Из этой бумаги я узнал не больше, как от тебя самого. Дело в том, что ты должен остаться жить у меня. Рад ты, что у меня будешь жить?

– А как же, дядечка, я хочу с ним жить? – возразил Гриша, вместо прямого ответа на вопрос Хованского.

– Ты хочешь с ним жить, да он-то не хочет.