Уральская мистика

Осадив поднесённый стакашек водки добрым, наперчённым куском копченого сала с малосольным огурчиком, старик продолжил:

– Обернулся Змей, и ахнули мы с любушкой – морда ужасная у него, красная, чешуйчатая, четыре зелёных глаза так и сияют каким-то таким неземным цветом. Глянул он на нас – как пламенем ожёг, засвистел недовольно, да в землю и ушёл. Да, вот такие дела. Посидели мы с Дарьюшкой под тем кустом ещё немного, а потом осмелели – подошли к месту и видим – земля ещё теплая, даже горячая, серой и ещё чем-то металлическим воняет, а самое главное – три чешуйки, каждая с чайное блюдечко, валяются, так и блестят.

Подобрали мы их с Дарьюшкой и не зря – золото это оказалось, самое настоящее.

Круг внимающих рассказчику людей одновременно оживился и охнул, мужики стали переглядываться, толкая друг друга в бок.

– Да, друзья мои – самое настоящее золото. Припрятал я его тогда на время, затем переплавил и сдал нужным людям, не советскому же государству отдавать – объясняй потом, где взял, да добыл.

А так – неплохой свадебный подарок нам с Дарьюшкой Полоз сделал…

– А, что, Никитич, неужто ты на поляне больше ничего не искал? – робко поинтересовался один из рыбаков – долговязый парень средних лет, одетый в японскую штормовку.

– Как не искал, – усмехнулся рассказчик, – искал, конечно, даже поляну всю лопатой перерыл, но – не судьба… Да и не любит Полоз, по поверью, жадных до богатства людей. А так – и дом построил и скотину прикупил, а остаток на книжку положил и то – хлеб.

Над становищем снова установилась тишина – каждый раздумывал над услышанным и, примеривал на себя, как бы он поступил с богатством, столь щедро свалившимся от древних сил, незаметно соседствующих с земной технократической цивилизацией, но время от времени, проявляющих себя во всей своей мощи и непостижимости.

Рассказ второй. «Деревня мертвых».

Река мерно несла тяжелую черную массу воды мимо становища рыбаков.

Изредка, где-то в её глубине, что-то плескалось, да в тайге, иногда потрескивали сучья и седой филин, издавна почитаемый людьми, как символ мудрости, недовольно ухал, видно жалуясь на тяжкую птичью долю. Похолодало, сквозь тучи пробилась полнокровная Луна, заливая серебристым светом окрестности и людей, придвинувшихся поближе к костру. По берегу потянулись первые языки белесого тумана, пытаясь охватить своими призрачными волнами всё окружающее пространство.