Комментарии

памяти Алеши

где-то под аркой тогда —

открытой из поля в поле —

названных Соловьиным проездом

рядом

белая голубая ячейка-плитка на стене

дома

и неправдоподобное чудо

автомат-телефон кажется он так назывался?

от той отлетевшей плитки

я говорил с тобою тогда

из голоса в голос

в комнату твою на высоте

где-то в середине 80-х…

в мае в один из дней твоего рожденья

вспомнил сейчас… потому что          прочел у Кавафиса

упоминанье об Аполлонии Тианском

верно…

я тебе подарил «Жизнеописание Аполлония»

был я единственный, кто пришел тогда

    к тебе

ты отвечал вкрадчиво

что день рожденья не празднуешь

но если зайдешь буду рад

начал читать ты с тех пор

жизнь Аполлония

в которую я перестал заглядывать уже в лифте

и затем не смотрел

потому что она в надежном взоре

и читаешь ее только ты

теперь ты ушел – и я знаю

что книга открыта и мне

просто теперь я могу приподнять эти строки

полные тайн и чудес

Но что есть            не стоящие одного слова      истинного         другого

чудеса и тайны?

и все же все то, что хранили глаза твои

на оборотной стороне

взгляда —

попробуем собирать – твое зрение

рассеянное для нас

(пусть на странице описания жизни)

затерянное среди ясеневской листвы

Прикрывая глаза, я отчетливо вижу твой свет.

Олег Нарижный

Сынтик[1 - Художник Олег Нарижный (Рамик) – самый старый друг Парщикова, по крайней мере, из тех, кто оказался в пределах досягаемости редакции.

Текст, в частности, объясняет электронный адрес Парщикова: syntik@netcologne.de. К сожалению, в латинском алфавите даже буквы «ы» не нашлось. Вслед за воспоминаниями публикуем несколько писем Сынтика – Рамику, написанных в до-интернетную эпоху, потому их интересней воспроизвести факсимильно (Ред).]

«Сынтик умер» – сообщил мне наш одноклассник поэт Гриша Брайнин.

Ерунда какая-то. Этого не бывает. А когда стало понятно, что этого не может быть никогда, то ощущение ямы или отсутствия ямы сменилось благодарностью судьбе за дар многолетней дружбы с гением.

Аумереть у него не получится, ведь все наше пространство резонирует его жизнью, и, похоже, это навсегда. Жаль только, что никогда мы не сможем продолжить наш неразрешимый спор о кошках и собаках, станцевать наш фирменный танец самцов, или обсудить какую-нибудь фигуру интуиции. Надеюсь, что там, где он сейчас, ему будет лучше, чем было здесь.