#заметкидоброгодантиста. Хроники Ассоциации

Я рассказываю кому-то из коллег деда сюжет книжки «Пану Понтева». Он сильно пьян. Глаза размякли. Но внимательно меня слушает.

Танцевать трудно. Они делают это долго. Кто-то играет на рояле, песни по десять минут. Но какую-то песню я допрыгиваю до конца.

Подбегаю к бабушке, чтобы поделиться достижением – я дотанцевал до конца. Я молодец. Но она очень увлеченно говорит о чем-то с тетей. Отчетливо помню, что они сказали слово «комиссионка». Я не дотерпел до конца их беседы. И утонул в этом вечере.

Кто-то упомянул Изауру и Леонсио.

Где-то там еще Кубок Союза и играет «Арарат». Марадона вчера забил.

На столе стаканы с мороженым, залитые сверху домашним вишневым вареньем. Некоторые стоят нетронутыми и тают. Я беру один из покрытых инеем стаканчиков и пью. Это первый молочный коктейль в моей жизни. И он очень вкусный.

Отовсюду доносится слово «события». События в Прибалтике, в Средней Азии, в Закавказье… События. Миропорядок трещал по швам. И мы уже падали в тектонический разлом эпох, хоть и не знали этого.

Последний раз я был в нашем загородном доме поздней осенью. 26 октября. В той зале не было ни души. Черный рояль покрыт темной тканью. Наверное, от пыли. Но похоже на траурную тафту. На стене репродукция «Неравного брака», а напротив – черно-белая фотография прадеда, сделанная в 1945-м в Польше. Беспощадно, по-чеховски тихо, тикают часы.

Спустя тридцать лет окажется, что коллега деда, игравший в тот день на рояле, – родной дядя моей жены.

Который уже тридцать лет живет в Неваде.

Спустя тридцать лет, встретив в престижном пригороде Мадрида бабушку, гуляющую под руку с каким-то доисторическим стариком – отставным вице-адмиралом королевского флота, – я напомню ей, что дотанцевал ту песню до конца. Она не поймет. Но ни понимания, ни одобрения я уже не ждал. Старику я посетовал, что просрали Трафальгар. Злой я стал.

Спустя тридцать лет я гулял с женой по блошиному рынку Риги. Я удивлялся этому тихому городу, будто бы без жителей, и пытался понять, что в нем такого находили мои родители раньше.

Среди книжного развала я остановился. Старик продавал книги про Гитлера и значки со свастикой. На обложке одной Гитлер получает цветы от радостных деток. На другой – смотрит на горы Баварии. На полу огромная стопка слипшихся от влаги детских книг. Третья в стопке – «Пану Понтева». Я ее забыл там, в прошлом. Надо спасти ее тут от этого нациста.