Где похоронено сердце

Сдернув жену на пропахший пылью ковер, Кази-Магомед, задыхаясь и хрипя, принялся остервенело вколачивать ее в глиняный пол, будто хотел вогнать как можно глубже в землю, как двух несчастных предыдущих жен. Когда старик забрался на кровать и закряхтел, устраиваясь поудобнее на перине, его молодая жена побрела на свою половину. Услышав звучный храп, Дина отвернулась к стене и съежилась в комок, содрогаясь от сдавленных рыданий.

В жаркий полдень, когда все живое, изнывая от зноя, пряталось в тень, аул пробудился от сонного покоя: по пыльной дороге всадники вели пленника в разодранном зеленом мундире, за ним бежали босоногие мальчишки, с веселым улюлюканьем бросая в него камни и комья сухого конского навоза.

Пересмеиваясь, довольные горцы спешились у ворот Кази-Магомеда, и один из них, пинками загнав пленника во двор, бросил:

– Князь Ахмет-Хан опять лаяться будет, если прознает про него!

Другой, хохотнув, переспросил:

– Лаяться, говоришь? Скорее блеять! Пускай этот Катышек болтает, что хочет! Все равно ему не угодишь!

Дина, хлопотавшая у очага вместе с Мелеч, не обратила внимания на мужчину, покрытого пылью с головы до ног – за свою жизнь она перевидела немало пленных русских, захваченных в надежде на выкуп, хотя князь Ахмет-Хан, владелец обширных земель в верховьях реки Уруп, считался мирным, как и его уздени Абдул и Кази-Магомед.

Когда пленника забили в колодки и на неловких, вывернутых ногах он поковылял к сараю, взгляды их случайно встретились – и вдруг посреди жаркого летнего дня девушку пробрал до костей ледяной озноб.

Сердце в груди затрепыхалось, как пойманная проворным шалуном бабочка, что бьется и блещет радужным крылом, оставляя на загорелых до черноты пальцах безжалостного мальчишки едва заметную воздушную пыльцу. Еле справившись с собой, Дина поспешно отвернулась от Мелеч, которая с разинутым ртом глазела на незнакомца, и перевела дух. .

Уже глубокой ночью, ворочаясь в душной постели, в изнеможении прислушиваясь к прерывистому храпу старика, Дина пыталась забыться хотя бы коротким сном, но синие нездешние глаза пленника снова и снова без спроса заглядывали в самую душу, бросая ее в дрожь, заставляя трепетать и гулко стучать измученное сердце. Девушка испуганно замирала, будто этот стук мог разбудить спящего за пологом мужа.