Капитан Филибер

Все верно, именно об этом толковали в коридоре такие же, в шинелях без погон.

– Так что, офицерик, опусти-ка свою пукалку…

Я выстрелил – не думая, почти не целясь. Даже не я – «номер один», карманный «маузер» модели 1910 года, решил сам заступиться за честь оружия.

Мир – маленький и совершенный – был снова со мной. Я подошел к двери, поглядел вниз, на неторопливо уходящий вдаль склон, бросил взгляд на далекий террикон. Станция – и поселок. Донбасс… Нет, не Донбасс – Каменноугольный бассейн, пора привыкать.

Винтовка показалась неожиданно тяжелой, почти неподъемной. Тоже с непривычки – мой «АКМ», номер ВК 0559, с которым пришлось патрулировать Мертвый город, был вдвое легче.

Забрать вещи. Да! И предупредить тех, кто в купе.

* * *

На гребне холма поезд уже не шел, еле-еле полз. Прыгать не пришлось. Просто шагнул вниз с подножки – из поезда-фантома прямо в холодную стылую реальность настоящего Мира. Земля ударила в подошвы… Порядок! Лишь фуражка подвела, съехала на ухо. Винтовка и оба мешка упали чуть дальше, их следовало поскорее подобрать…

– …Етить твою триста раз подряд бога душу в матрену мать, етить твою в бабушку-лебедь, костить твою богородицу через вертушку по девятой усиленной, еж вашу кашу под коленку в корень через коромысло, твоей мамы лысый череп в могилу под мышку…

Фуражка, только что водворенная на место, чуть не улетела к самому террикону.

– …Расклепать мою перететушку в ребро через семь гробов…

С земли поднимался некто высокий, в старой солдатской шинели. Шапка, тоже солдатская, но без кокарды, откатилась далеко в сторону. Знаток фольклора выпрямился, поморщился брезгливо, провел рукой по шинельному сукну, затем пальцы коснулись широких «пушкинских» бакенбард.

– Какая, однако, мерзость! Прошу прощения…

Это уже мне. Заметил! Широкая ладонь, оторвавшись от лица, привычно метнулась к несуществующему козырьку, задержалась в полете.

– Фу ты! Совсем ремиз. Позвольте, однако, отрекомендоваться: штабс-капитан Згривец!

Ответить я не успел. Еще один голос прозвучал слева – громкий, молодой, с еле заметным гортанным акцентом.

– Поручик Михаил Хивинский. Мы здесь не одни, господа!..

Я обернулся. А нас уже, оказывается, трое! Третий – под стать голосу, и двадцати пяти, поди, нет. Тоже в шинели, но определенно офицерской, по плечам – лямки от «сидора».