Миля за милей

Отпинают старшики за что-нибудь, а чаще ни за что, кто-то поплачет, кто-то накопит злобу на будущее (ведь сам потом станет старшиком). Школа жизни.

Ну и конечно – учёба. Спецпредметы, мастерская, пропахшая глиной. Я был абсолютно счастлив. Во-первых – я вырвался из-под крыла родителей (а кто в детстве не хотел, чтобы предки не доставали). Во-вторых – глины и пластилина теперь было навалом и лепить можно было сколько угодно, чем больше – тем лучше. Во втором классе к нам присоединилось ещё четыре человека, опять две девочки и два мальчика.

Один из них – Лёша Кудрявцев (Лёха) стал моим закадычным другом. Сколько мы с ним совершили необъяснимо-тупых поступков, сосчитать сложно. И почему нас не выгнали из школы – для меня остается загадкой до сих пор.

Интернат, как я уже сказал, был отдельной толстой главой в жизни школы. Несмотря ни на какие решения политбюро ЦК КПСС и лично дорогого Леонида Ильича Брежнева, мы никак не хотели строить коммунизм не то что в отдельно взятой стране, но даже в отдельно взятом интернате.

Мы жили весело, беззаботно и безответственно.

Одним из самых «беззаботных и безответственных» одноклассников был Никита Огурцов, (сын замечательной художницы Альбины Акрита?с). Так вот, этот Никита устраивал регулярные концерты для старшиков с плясками на столе, какими-то невероятными воплями, изображающими, видимо, рок-музыкантов, и попытками обоссать из окна милиционера, охраняющего Третьяковку. Мне, мальчику из военного городка, не могло такое присниться даже в самом сюрреалистическом сне.

Какое-то время подобные выходки сходили ему с рук, но потом его всё-таки выгнали из школы. А жаль. Мне он нравился, у него получалось вносить несистемное разнообразие в нашу «бурсацкую» жизнь. Талантов у него было – хоть отбавляй.

Игнат Данильцев (который, правда, не был обитателем интерната) тоже долго не продержался. Но он отличался удивительной неспособностью вести себя прилично. У нас с ним тоже бывали стычки, однажды мы так разошлись, что сгребли в кучу все мольберты и стулья в мастерской по рисунку, порвали друг другу наши школьные куртки, а заодно уронили кого-то из девочек.

Но ничего, потом продолжали вместе веселиться. Детство – подрались, помирились… Терпение у преподавателей по отношению к нему кончилось, когда он, приклеив к носку ботинка зеркальце, ходил по школе и встав поближе к компании девчат, пытался разглядеть в это зеркальце какие на них трусики.