Экспедитор

Я закрыл глаза, вспоминая…

Прошлое.

Набережные Челны, бывшая Россия

Пятьдесят первый день Катастрофы

– На плотине движение. Мертвяки… – доложил снайпер.

– Давай я. Пристреляюсь заодно…

Снайпер молча уступил мне место…

Тратить дефицитный пятьдесят четвертый боеприпас на такую цель, как зомби, – смысла нет никакого. Тем более взвешенный и промеренный снайперский боеприпас. Куда лучше для такого случая пойдет АКМ. Простейшая, но безотказная и знакомая каждому машинка, на нее я поставил прицел Bushnell 1–4 с сеткой под 7,62*39, глушитель и калошу.

Калоша, или резиновый амортизатор на приклад, изначально для подствольного гранатомета, несколько снижает точность, но посмотрел бы я на вас, доведись вам столько стрелять. Цель – головная мишень, дистанция – где-то двести пятьдесят, двести семьдесят, самое то и для оружия, и для прицела.

Подвинул к себе мешок, пристегнул первый магазин из мешка – от РПК, а боепитание на машине у меня из мешка, то, что в разгрузе, это НЗ. Лязгнул затвором.

Остальные, как и положено, вели наблюдение – в головной двое омоновцев, в том числе и снайпер. Не пропадем.

– Работаю!

Первые зомби – поднялись, услышали. Заковыляли к нам. В общем-то, ловить им нечего – стальной борт наращенный, пять автоматов в кузове. Но они это не понимают.

Мелькнул плакат – «Брежнев-ФМ». Радио. Ну да, правильно, раньше город так и назывался. Нас вот тоже пытались назвать Устиновом. Да времена уже не те были – и пяти лет не продержалось название…

В прицел попал какой-то дорожный рабочий… страшный, черный, в обрывках робы.

Вот с него и начнем…

Автомат дернулся, изображение на мгновение смазалось. Я уже целился в другого.

Интересно, что же все-таки произошло?

Просто так такого быть не могло – это дело рук человеческих. Или не человеческих – как считать. Скорее всего, что-то где-то пошло не так. А может, и так, как раз так – да не справились с ситуацией. Какая теперь разница. Главное – не думать. Не думать о том, кем были эта женщина, этот мужчина, этот ребенок.

Просто стрелять.

У нас есть священник, отец Александр, он в Завьялово служит. Его отлучили от служения после того, как он и еще двое священников выступили с открытым письмом на имя первоиерарха, призвав церковь покаяться перед паствой в распространенных сейчас в клире грехах, в том числе в сребролюбии и в гомосексуализме. Его запретили к служению, в Завьялово приехал новый священник – но церковь осталась пустой, народ в храм не пошел.