Мятеж

А что будет дальше – о том не подумали? А не подумали, как придется жить, когда будет разграблено все, что можно разграбить? Не подумали о том, что тогда начнут грабить и убивать друг друга, потому что закон защищает всех, а беспредел не защищает никого? И долго ли можно прожить грабежом? Когда кончится то, что можно грабить в Речи Посполитой, кто куда пойдет? В Австро-Венгрию? В Германию? Может быть, на Россию набегом, как в старые времена? И далеко ли так уйдете?

А никто не подумал, что беспредел, он всегда в две стороны работает? Что, если они взяли машину, чтобы вывозить награбленное, и взяли факелы, чтобы поджигать, то кто-то точно так же может взять в руки снайперскую винтовку, чтобы защитить свой дом? И колебаться не будет, потому что теперь дозволено все и прав тот, кто первым успел выстрелить? Или думали, что беспредел, он вас не коснется?

Да нет, шановны паны! Тот, кто вступил на путь беспредела, тот, кто начал жить по его законам, – тот и сам должен быть готов в любую секунду стать жертвой беспредела! Вот так вот – и никак иначе.

– Ты мне скажи, пан Лех… Убивал ты кого-нибудь? – спросил граф.

– Истинный крест, нет!

– А не брешешь? В глаза мне смотри!

Лех и впрямь смотрел в глаза графа, как побитая собака. Такие люди бывают – это просто дураки, живущие по принципу: все пошли – и я пошел. Все пошли грабить – и я пошел. Все пошли убивать – и я пошел. А потом получается еще, что они во всем и виноваты, потому что ума у них – на грош медный.

– Не брешу! Истинный крест, никого не убивал, пан граф!

– А женщину? С женщиной вы что сделали? В глаза смотри!

– Какой женщиной, пан граф?

– Тут женщина была! В доме!

В глазах Леха просквозило удивление.

– Какая женщина?

– Молодая! Не прикидывайся!

– Та не было тут никого, пан граф. Дом-то пустой был совсем, никого и не было. Ничего мы не делали ни с какой женщиной, вот вам истинный крест!

Граф Ежи прикинул – следов перестрелки он не видел.

– Сиди тихо. Не дергайся.

Ежи достал один из двух трофейных ножей, заодно подивившись его удобству, полоснул по тряпке, связывающей руки.

– Сколько вас было? Не считая тебя?

– Шестеро… нет, без меня пятеро, пан граф.

– Кто?

– Да местные все… Один только… из Варшавы.

– Вставай. Идешь впереди меня, и ни звука.