Дети ворона

Ну видел, видел.

Обоим стало не по себе. Глаза были человеческие.

Еще вагон. Еще глаза. Вагон. Глаза. Вагон. Глаза. Стуча колесами, паровоз тянул большие деревянные вагоны. Глаза. Глаза. Глаза.

Вдруг из одного вагона что-то стрельнуло. Белая горошина кувыркнулась по насыпи. Покатилась по снегу. Попала в след, стала намокать.

– Куда?! – шепотом завопил Шурка.

Валька проворно выскочил, схватил, нырнул обратно в укрытие.

– Покажи! – сунулся Шурка.

Это был плотно сжатый комок бумаги.

– Я нашел! Моя! – предупредил Валька.

– Хорошо! Хорошо!

Под стук колес они расправили находку. Какие-то буквы.

Там, где бумажка успела намокнуть, лиловые буквы чуть расплывались.

– Ну? – нетерпеливо спросил Валька.

– Вот это «а». Это «вэ». Это «мэ».

– «Мэ-э-э»! А я думал, ты образованный.

– Да я же только в первом классе! – возмутился Шурка.

Валька толкнул его в плечо. Показал пальцем. Огни уходящего поезда – два красных глаза – глянули на прощание. Валька сунул бумажку в кепку, натянул кепку покрепче.

Они выскочили из-за куста и кинулись к рельсам за добычей. Под ногами чавкал мокрый снег.

– Чтоб тебя!.. – огорченно взмахнул руками Валька.

Шурка поскреб пальцем рельсу. Она была еще горячей после только что прошедшего поезда. Все их сокровища расплющило так, что они вдавились в металл намертво. Превратились в разноцветные пятна на рельсе: медные, оловянные, железные.

– Ты смотри, какой поезд длинный оказался.

– Никогда таких не видел.

– Это кто ж все такие?

– Пассажиры.

– На пассажирский вроде не похоже.

– Может, солдаты. У них секретный приказ. Поэтому они тихонько выглядывают.

Шурка вспомнил большие замки на дверях.

– Может, бандиты?

– В СССР столько бандитов нет, – сказал Валька. – Это тебе не Америка.

– Откуда знаешь?

– В газетах пишут.

– Ты же читать не умеешь!

– Копейку жалко, – перебил его Валька. – Говорил тебе, лучше б уж газировки выпили.

Но без особого огорчения он это сказал.

Заплетаясь в мокром снегу, прыгая по кочкам и обходя всякий лом, они дворами вышли к Лиговке.

Здесь уже был настоящий город. Прямизну широкой улицы подчеркивали высокие, плотно поставленные дома. От старости они облупились. Стали серыми.

Снег никак не удавался – мелкий дождик сыпался на прохожих. Они спешили во все стороны под возмущенные крики редких автомобилей и звонки трамваев.

Свернули в переулок.