Дети ворона

За вокзал тебя никто не ругает сейчас.

– Очень даже ругает, – возразила мама.

– Если кто-то узнает, нам очень трудно будет объяснить, что ты ее случайно нашел, – серьезным тоном сказал папа. – Ты понял? Рот на замок.

Шурка кивнул, всхлипывая. Папа обнял его. Погладил по спине. Подошел к столу, нашел в ящике зажигалку. Клацнул колесиком и бросил горящую бумажку в пепельницу.

– Вот и не о чем беспокоиться, – весело сказал папа.

Они глядели на пламя, быстро облизавшее бумажку со всех сторон.

Дверь щелкнула.

Папа вздрогнул. Мама вскочила.

Это оказалась Таня.

– Ты нас напугала, – сказала мама.

Таня кинула ранец.

– А что это у вас горелым воняет?

– Это… – начал Шурка.

– Папа пыж поджег, – быстро объяснила мама.

– А, – сказала Таня без интереса и тотчас словно переключилась на другую радиопрограмму, куда более оживленную. – А у нас что сегодня в школе было! Перемена. Сидим мы с девочками на подоконнике…

– Шурка, – перебил папа, – мы не договорили. Вокзал – это отдельная тема.

Целый месяц – никаких игр на улице. Тем более с Валькой. И завтра после школы – никакого Невского, никакого Папанина. Сразу домой!

– Он что – наказан? – оживилась Таня. – За что?

Шурка сделал ей лицо.

– Таня, садись поешь, – сказала мама. – Только руки вымой!

– Шурка, ты понял? – тихо и веско спросил папа.

– Понял, – буркнул Шурка.

А Танька всё тараторила:

– Ой! А что он на сей раз натворил? Опять с дружком своим шастал? Я так и знала!.. А что у нас было! В общем, сидим мы…

Глава 2

Шурка выскочил из подъезда.

Вслед ему хлопнула дверь, с укоризной посмотрело соседкино окно с картонным бельмом. Но Шурка уже не думал про вчерашнее.

День смеялся и пах весной.

Шурка бежал – через Фонтанку – к Невскому проспекту. Там должны были проехать в машинах Папанин и его экспедиция.

Весь город радостно ожидал героев. Дома стояли как на параде: высокие, прямые, в лепных орденах и эполетах. Мартовское солнце наигрывало одним пальцем по подоконникам, козырькам подъездов: кап-кап, кап-кап, кап-кап-кап.

Золотистые улыбки весны бежали по стенам, сверкали бликами на многочисленных речушках и каналах, обычно желтовато-хмурых. Дворники за утро сгребли снежную кашу по краям тротуаров, и солнце отыскивало в этих серых горных цепях крошечные алмазы: они сверкали. И даже чайки над просторной Невой казались чисто вымытыми и накрахмаленными, как столовые салфетки с твердыми уголками.

Шурка несся, едва касаясь тротуара.