Путь писателя

Проси, что хочешь, и я дам тебе все!

– Да, я хочу, чтобы эта бочка стояла здесь, и солома в ней менялась чаще на свежую.

– И, что тебе ничего в жизни не нужно кроме этого? – удивлению Сенатора не было предела.

– Без этой бочки я буду одинок, а с ней я имею множество друзей, почет и уважение, даже теперь буду иметь друга и там. Езжай и решай эту проблему, которой на самом деле и нет.

Сенатор скакал в седле, где слушалось его дело. Сенаторы смеялись и глумились над отсутствующим, удивляясь глупости Корнелия, и высказывались об его отставке.

Август ликовал и купался в славе, что так удачно развеселил Сенат и в одно мгновение разбогател в двое. И вдруг наступила тишина. В Сенат вошел Корнелий. Все с изумлением и презрением одновременно смотрели на этакого профана, проигравшего низа что, и ни про что все свое имущество.

– Господа, – обратился вошедший в зал Сената, – почему мой дом до сих пор стоит на месте? Кто ни будь не может мне ответить? – весело обратился к Сенату Корнелий.

– Ты за кого нас держишь? – обводя торжествующим взглядом Сенат, выкрикнул Август.

– Это ты за кого держишь Сенат, Август? Я, что не готов выполнить свой договор?

Раздался невообразимый хохот, Сенаторы смеялись и стучали ногами, до тех пор, пока, Корнелий не призвал Сенат поднятой правой рукой к спокойствию. Мало-помалу зал притих и стал слушать, что скажет Корнелий.

– Вот читаю, что Август переносит мой дом и все движимое и не движимое мое имущество к Августу Римскому, в течении трех дней с того самого момента если я не выпью море.

Скажите Сенат, почему мой дом не перенесен Августом до сих пор. Обещаю, когда он перенесет мой дом к себе я выпью море!

Воцарилась мертвая тишина. С места поднялся Цезарь.

– Итак, Август не может перенести твой дом, Корнелий, значит ты не будешь пить море?

– Нет, Цезарь, пить море не буду пока Август не перенесет мой дом к себе.

– Инцидент исчерпан, господа. А тебе Август советую, в дальнейшем, смотри, что ты подписываешь и с чем идешь в Сенат? – дружный хохот встретил эти слова Цезаря».

Так, я стал размышлять над «бочкой Диогена», убеждаясь в том, что наши невзгоды, как «бочка Диогена» для философа, нужны для стремления преодолевать препятствия в жизни в которых таится истина, истина к достижению поставленных целей.