Слепой. Глобальный проект

Кроме того, биологические агенты, полученные при работе со стволовыми клетками, могут восстанавливать или увеличивать жизнестойкость военных, бойцов спецназа. И вот боевой биологический агент, устойчивый, эпидемичный, легко передающийся и трудно выявляемый, и «зародился» в недрах лаборатории Белы Меснера. Специально модифицированный, он мог бы избавить Африку от опустошающих налетов саранчи, Америку – от пожирающих ее термитов, трюмы сухогрузов с зерном – от полчищ крыс. Еще несколько лет подвижнического труда и немного денег… Но незавершенная работа оказалась дороже, потенциальных покупателей не волновали судьбы голодающей Африки.

Возмужавшее дарование, оторвавшись от колб и реторт, крыс, хомяков, морских свинок и домашних свиней, неожиданно обнаружило, что можно жить богаче, веселей и легче… Оно умело исследовать, наблюдать, сопоставлять и экспериментировать, но совсем не умело торговаться и блюсти интересы родины. Кроме того, наивно полагало, что имеет право распоряжаться результатами многолетней работы себя и своей небольшой команды, то есть публиковать результаты экспериментов в престижных гонорарных изданиях.

Его вызвал один начальник, другой, – дарование проявило недюжинное упрямство и редкую несговорчивость. Статуса секретности эта лаборатория не имела, значит, ее руководитель никаких специальных бумаг не подписывал, особых обязательств перед силовыми ведомствами не имел. У Белы не было семьи, чтобы ею шантажировать, нелегальных доходов, чтобы изъять, фанатичных убеждений, чтобы их использовать. Только жизнь…

Ее и решили взять без ведома ее обладателя. Убить Меснера должен был Глеб Сиверов, агент по кличке Слепой.

Глава 3

Сиверов возвращался из Прибалтики, где охранял одного из руководителей таможенного ведомства, прибывшего в Юрмалу для подписания взаимодоговоренностей, улучшающих условия транзита российских товаров особого толка через Латвию. Поскольку подписание договора означало потерю барышей многими теневиками, охрану усилили профессионалами-одиночками.

Возможные покушения до подписания были предотвращены, после подписания не имели смысла. Сиверов был свободен с того момента, как главный таможенник страны прочертил одну за другой две размашистых загогулины на тисненых бумагах, заполненных длинным перечнем условий, названий населенных пунктов, описаний форсмажорных обстоятельств.

Уезжая, Глеб обещал жене, что вернется скоро. Называть точные даты, во-первых, было нельзя, во-вторых – не честно.