Спецназовец. Взгляд снайпера

Где-то неподалеку лаяла выведенная хозяевами на прогулку собака – судя по визгливому голосу, мелкая комнатная шавка, испугавшаяся бродячего кота или собственной тени на асфальте. Через соседний двор, выставив перед собой похожие на шарящие в потемках растопыренные пальцы лучи фар, медленно проползла машина – свернула на стоянку, немного поерзала, устраиваясь на ночлег, довольно помурлыкала двигателем, а потом замолчала и погрузилась во тьму. Стукнула дверца, переливчато запищал домофон, и снова наступила тишина – вернее, то отсутствие излишне громкого и назойливого шума, которое в большом городе условно принято считать тишиной.

Юрий был уже недалеко от своего подъезда, когда тишины вдруг не стало. Сначала он услышал звуки, которые просто не мог неверно интерпретировать. В темноте пыхтели, сопели, вскрикивали и сдавленно матерились; слышалось беспорядочное шарканье подошв, треск ломающейся сирени и глухие удары по мягкому. Там, в кустах, явно происходила драка – явление в наши относительно сытые и благополучные времена нередкое, но уже и не такое частое, как когда-то.

Дрались, опять же, как-то уж очень долго и ожесточенно; Юрий на слух оценил количество участников данного увеселения и пришел к выводу, что их там не меньше трех, но никак не больше пяти, от силы шести человек. Вмешиваться и портить людям удовольствие у него не было ни малейшего желания – с чего бы вдруг, в его-то годы!

Тут мимо него стремглав пронеслась похожая на привидение фигура в чем-то светлом, развевающемся, при таком освещении и впрямь смахивающем на саван, и женский голос пронзительно, на весь двор закричал:

– Женя! Женечка! Оставьте его, подонки! Помогите!!! Убива…

Крик оборвался на полуслове, завершившись коротким невнятным звуком, природа которого не вызвала у Юрия даже тени сомнения: это был болезненный вскрик человека, получившего увесистую оплеуху, сила которой явно превосходила все, к чему он был морально и физически готов.

– А, чтоб вас, – с тоской произнес Юрий, адресуясь к мутному московскому небу, и поспешил в темноту, откуда по-прежнему доносились звуки драки – вернее сказать, избиения.

Чувствовал он себя при этом довольно глупо и, осознав это, порядком разозлился: да что же это такое! Что же это за времена настали, если человек, спешащий на зов о помощи, чувствует себя дурак дураком?! И ведь что характерно, кое-какие основания у него для этого имеются.