Северный крест

 – И кто вам имя такое красивое придумал: лариска? А? Зовут, как расфуфыристых господских кухарок и дворничих.

Словно ободренная приглашением, крыса вскарабкалась на канат и поползла на миноноску, задумчиво пофыркивающую водоотливкой – трюх-трюх, трюх-трюх…

Через минуту крыса получила сильный удар по жирному телу – Арсюха не рассчитал силу, вложил в удар больше, чем положено, крыса шмякнулась не в воду, а на набережную, перемахнув через весь причал, приземлилась на камни, обрызгала их кровью.

– Ты чего! – предостерегающе закричал Андрюха. – За это нам старшой может в одно место фитиль вставить и запалить его. Рванет так, что мужское достоинство превратится в обычную яичницу.

– Собаки подберут, – лениво отозвался Арсюха, – через двадцать минут набережная будет чиста, как стол в кубрике после обеда.

– Держи карман шире. Собаки ныне даже английскими консервами стали брезговать, не то что сомнительной свежениной. Собака крысу есть не станет.

Печальный кот проводил взглядом крысу, совершавшую последний полет, и вновь перевел взор на треску, плавающую в воде.

Жарко было в Архангельске. Так жарко, что днем на камнях можно было печь картошку.

* * *

В доме Миллера звучала музыка – Наталья Николаевна сидела за роялем. Евгений Карлович, светлоглазый, с хорошей выправкой и поджарой фигурой, с тщательно остриженными усами, благоухающий лондонским парфюмом, приехал домой на обед.

Щелкнув кнопками белых парадных перчаток, положил их на столик в прихожей, глянул на себя в зеркало.

Остался доволен – не стыдно показываться Тате. Можно было, конечно, пообедать и в штабе, в гостевом зале, куда генерал-губернатор Северной области иногда наведывался с гостями – в основном иностранными, но хотя бы немного времени Евгению Карловичу хотелось провести с женой.

Уже двадцать три года они вместе, у них уже подросли дети, сын стал ростом выше отца, большая часть жизни осталась позади, а Евгений Карлович до сих пор при виде жены ощущает молодое воодушевление и иногда, обронив неловкое слово, краснеет перед ней, как мальчишка.

Он прислушался, стараясь угадать, что же играет Наталья Николаевна. Нет, не угадал… Да и играла жена на этот раз не по памяти, а по нотам, скованно. Когда она играет по памяти, звук у рояля бывает совсем другой – какой-то игривый, убыстренный, усиленный, что ли.