Фустанелла

Вы никогда не ошибетесь в том, кто есть изменник, а кто свят в своей любви к родине, и более не будете внимать аргументам софистов, которые готовы оправдать чудовищную измену, найдя сотни объяснений сотрудничеству с нацистами.

Кто-то стал полицаем из-за хорошего пайка, чтобы выжить, кто-то – вследствие обычного человеческого страха и отсутствия альтернативы. У каждого свой выбор…

Мой дорогой читатель, прочитав эту книгу, ты узнаешь, какой выбор сделала Катерина… Перед ней были сотни дорог… Столько же, сколько складок на фустанелле.

Но она выбрала одну – ту, которую предатель всегда обойдет стороной.

Владимир Ераносян

Глава 1. Катерина

Греция, остров Крит

В этой безвестной критской деревушке, раскинувшейся у Самарийского ущелья в номе[1 - Ном – то же, что «префектура». (Здесь и далее примеч. авт.)] Ханья, не было ни одного мужчины, который равнодушно бы взирал на восемнадцатилетнюю красавицу Катерину. Да что там мужчины! Женщины, особенно молодые, не скрывали своей зависти.

Они то и дело злобно фыркали, когда Катерина проносилась мимо заборов со своим узелком, и ее льняное платье могло невзначай вздыбиться на ветру на радость притаившемуся за женской юбкой горе-эвзону[2 - Эвзон – военнослужащий элитного подразделения пехоты греческой армии, сформированного в основном из горцев.

].

«Эстет женской красоты» тут же отворачивался от подметившей его опрометчивый взгляд жены и принимался деловито навьючивать мула или точить серп на гумне.

Лишнего никто из деревенских себе не позволял.

Горцы еще помнили и чтили законы. Нечаянно выроненное слово в этих краях могло стать причиной больших проблем.

Необдуманный поступок мог послужить поводом для суровой мести. А кровная месть как снежный ком! Когда вендетта поглощает горы, деревням вроде этой несдобровать перед неминуемым камнепадом.

Правда, наезжавшие из города к отцу Катерины, кириосу[3 - Кириос – почтенное обращение к мужчине, эквивалентное «господину».] Ксенофонту, самому образованному человеку в здешних местах, торговцы, что представляли себя знатоками жизни, в отличие от деревенщины не особо расшаркивались перед старостой, не забывая намекнуть, что за такую красавицу отец мог бы получить немалую выгоду.

Хоть стадо коз «кри-кри», а то и табун лошадей! Ну, может, и не табун. Но двух кобыл уж точно, гнедой и пегой масти, не говоря уж о трех мулах и с десяток овец в придачу…

Ксенофонт супился, хмурил густые черные брови, втягивал щеки, набирал воздух в легкие.