Редкостная ведьма

Многие из тех демонов, которым она помогла, оказались настоящими исчадьями ада. Про некоторых даже в газете писали. А бабка мне зачитывала, кто из них сколько человек убил.

Я замолчала и посмотрела на Ивана. Он сжал челюсти и смотрел в стол. Кажется, он говорил, что ему довелось убивать. Надеюсь, на меня он не накинется. На всякий случай я потянулась к ножу, который лежал на тарелке рядом с Иваном. Тот, увидев, что я подтягиваю ножик к себе, невесело ухмыльнулся.

– Я не трону тебя.

– Знаю. Не чувствую угрозы.

Но, как говорится, береженого Бог бережет.

– А он есть? – спросил Иван, глядя на меня в упор.

– Мама говорит, есть.

– А бабка?

– Лучше тебе не знать, – вздохнула я. – Чтоб ты понимал: она не очень-то расстроилась, узнав, каких монстров взрастила. А всех своих демонов она помнит до сих пор. Некоторые молоденькие всё ещё идут на её зов.

– Значит, мне повезло, что я встретил именно тебя?

– Кто знает, – дернула я плечом.

– А что по поводу оборотней?

– Оборотни тоже чрезвычайно сильны.

В отличие от демонов, им помощь ведьмы не нужна. Они оборачиваются волком или медведем сами, в возрасте от пятнадцати лет. Чаще всего отец-оборотень находит смертную, делает ей ребенка и исчезает из их жизни. Тут с демонами намечается сходство.

– Есть оборотни-девушки?

– Бабка говорила, что и такое может быть. Но оборотни могут встретить свою пару, с которой проживут всю жизнь. Если пара оборотня простая девушка, то после её смерти оборотень и сам не долго проживет. Умрёт от тоски.

– У демона тоже может быть пара?

Я побарабанила пальцами по столу.

– У демонов немного другое предназначение. Если оборотни сами по себе не несут зла, а скорее стараются сохранять баланс в мире, то демоны всё же любят сеять хаос. И смерть. И тут уж, сам понимаешь, не до истинной пары и любви. Однако бабка рассказывала мне одну историю. Про демона, который влюбился в обычную смертную. Ради нее перестал убивать. Но она сильно заболела, через пару лет умерла, а он слетел с катушек и впал в буйство.

Чуть не утопил тот городок, где они жили, в крови. Его посадили. Что с ним стало дальше, не знаю.

Мы некоторое время молчали. Иван явно напрягся после моих историй. Но ведь сам хотел узнать больше. Я отпила вина и уставилась в окно.

– Тея, я не чувствую желания убивать, – внезапно сказал он. – Злость есть. Ярость. Сила. Я её ощущаю, знаю, что чудовищно силен. Но у меня не возникает желания свернуть кому-нибудь шею. Морду набить – возможно.