Отара

Хоть и говорил он не правильные вещи, но какая-то искорка сострадания обожгла сердце парня. Алексей вздохнул и решил об этом разговоре никому не говорить.

В свинарнике его встретили как спасителя. Почти околевшие сослуживцы выхватили из рук дрова и одобрительно усадили на солому в углу. Сержант кидал на Алексея многозначительные взгляды, но спросить о горилке не решался.

В помещение стоял мрачный смрад свиных испражнений, но никто на этот страшный запах не обращал внимания. Все с надеждой следили, как рядовой Голиков усердно разжигал костер.

Когда дрова зализали первые языки костра, Мамонтов незаметно вытащил из-за пазухи бутылку и протянул ее Хижняку:

– Вот вам подарок!

– Ай, молодец! Ай, молодец! – обрадовался сержант. – Ну, хлопцы, давайте свои кружки! По капельки нальем! Уж если на голодный желудок спать, так хоть согреться перед сном!

Зазвякали оловянные кружки. Солдаты ободрились. Кто-то достал из вещмешков махорку, кто-то нашел кусок черствого почти засохшего хлеба.

По свинарнику разлетелся запах сырых горящих дров, табака и еще чего-то, этот аромат на некоторое время перебил вонь свиных фекалий.

После того как все выпили, стало как-то спокойно и хорошо. Все как по команде замолчали, улеглись друг к дружке бочком. Костер сделал свое дело. В свинарнике заметно потеплело и хотя немного резало глаза от дыма, довольные и уставшие солдаты задремали. Сержант Хижняк умудрился уснуть первым. Он громко захрапел. Его подчиненные выслушивали эти рулады и улыбались, не все так плохо на войне, когда тепло и есть выпить.

Вот бы еще кусочек хлеба, ну да ладно!

Но Алесей Мамонтов не спал. Он все вспоминал слова этого старика. Он все вспоминал глаза этого человека. Как же так? Он, советский человек, колхозник и так тепло отзывается о немцах? Об этих зверях! Об этих страшных людях, которые хотели поработить всех? Нет, почему это произошло с этим стариком? Почему? Что толкнуло его?

За шоколад и пачку крупы продать Родину? Продать свое достоинство? А может, он, помогал этим немцам? Может он предатель? Может пойти к «особисту» и рассказать!

Пусть пристрелят деда! Нет! Этот старик не мог быть предателем, Алексей помнил его глаза.

Помнил и не верил, что этот дед мог стать предателем!

Вдруг где-то на улице послышались шаги. Медленное равномерное чваканье по раскисшему снегу. Человек приближался к свинарнику. Алексей потянулся за своим ППШ.