Новогодние рассказы

Новогодние рассказы

Ангелина Ромашкина

Рассказы погрузят вас в атмосферу Нового года. Этот сборник не только о самом чудесном празднике в году. Он поднимает вечные темы: любовь, ненависть, дружба, поиск и принятие себя, взаимоотношения в семье.На страницах "Новогодних рассказов" вы познакомитесь с "равнодушным человеком", который случайно в бакалее встретит свою любовь. С замужней девушкой Галей, помчавшейся в двадцатых числах декабря на встречу к бывшему парню. С друзьями профессора Виктора Данко, оказавшимися 31 декабря узниками дома-одиночки, на отшибе Москвы.

С Катей, которая до ужаса боится, что ее Новый год пойдет не по плану. И с тридцатилетней Мартой, которая избегает одиночества, прячась в социальных сетях.

Ангелина Ромашкина

Новогодние рассказы

Равнодушный человек

Я всегда был человеком равнодушным. Не злым. Не причиняющим никому боли. Просто равнодушным ко всему по-людски простому, естественному, природному. Кто-то говорил, мол, у меня холодное сердце. Но и это абсолютно антинаучное утверждение меня не трогало.

Я не лил слезы на мелодраме, в которой два прежде одиноких человека наконец обрели друг друга. Я думал: что в этом такого? Обрели да обрели. Тоже мне событие сверхэмоционального масштаба. Людям свойственно встречаться, расходиться. Это более, чем нормально.

Я никогда не умилялся первому снегу. Не смотрел на него глазами новорожденного младенца, прежде не видевшего мелкие кристаллы самого что ни на есть обычного льда.

Мои глаза не наполнились слезами, когда я впервые увидел море.

Хотя друзья талдычили без конца: «Увидишь, Володька, море, и размякнет твое черствое сердце». Врали.

Женщин, по обыкновению, любил умеренно. Не насаждал звонками, частыми встречами, бактериальными причмокиваниями без веского повода. Те, что платили той же монетой, задерживались в моей жизни подольше. А те, что барахтались в эмоциональной центрифуге, полной слез, ненужных обещаний, упреков и, боже упаси, криков, уходили сразу.

Помню, вычитал в одной книге, что ближе к старости все люди становятся более эмоциональными.

Откатываются к истокам. Мол, старик – то же, что и дитя малое. Мне казалось, это бред какой-то. Я хотел, чтобы меня сразу усыпили при выходе на пенсию, если старость предречет посасывание пальца во сне и выплевывание бессвязных звуков. Но до старости еще далеко. В апреле мне только тридцать два стукнуло. А в декабре я встретил ее.

Между подгнивших яблок и потрескавшихся гранатов сновала ее рука.