Девушка из Бруклина

На террасе, прижавшейся к скалистому склону, ты зажгла душистые свечи и спираль против комаров, я поставил диск Чарли Хейдена. Как в романе Фицджеральда, я встал за стойку бара и стал готовить для нас коктейль. Твой любимый: «Лонг-Айленд айс ти», много-много льда и ломтик лайма.

Я редко видел тебя такой радостной.

Мы могли бы провести прекрасный вечер. Мы должны были провести прекрасный вечер. Но мне не давала покоя одна мысль. До поры до времени я держал ее под контролем. Но она не отпускала меня. Назойливо твердила одно и то же: «Знаешь, Анна, у нас не должно быть друг от друга секретов».

Почему желание знать правду одолело меня именно в этот вечер? Из-за близости свадьбы? Из-за того, что мы слишком быстро решились на этот шаг? Из-за боязни переступить порог?

Думаю, все вместе сыграло свою роль – и еще моя личная история, когда меня предали люди, которых, как мне казалось, я хорошо знал.

Я протянул тебе стакан и сел напротив.

– Я говорю серьезно, Анна, я не хочу жить во лжи.

– Надо же! И я тоже. Но жить без лжи не значит не иметь секретов.

– Значит, ты признаешь: у тебя есть секреты.

– У кого их нет, Рафаэль? Секреты – это прекрасно. Они – пограничные столбы, частичка нашей личности, кусочек прожитой жизни; они придают таинственности.

– Но у меня от тебя нет секретов.

– И что из этого?

Ты расстроилась, рассердилась. И я тоже. Куда подевалась наша радость, веселье? А нам было так хорошо в начале вечера…

Разговор мог бы на этом кончиться, но я продолжил, выложив новые аргументы.

– Почему ты уходишь от ответа, как только я спрашиваю тебя о прошлом?

– Потому что прошлое прошло. Это аксиома. И его не изменишь.

Ответ мне не понравился.

– Прошлое определяет настоящее, и ты это прекрасно знаешь. Что ты от меня скрываешь, черт возьми?!

– Ничего, что могло бы грозить нам с тобой. Поверь мне. Поверь нам с тобой!

– Перестань отделываться общими фразами!

Я стукнул кулаком по столу, и ты вздрогнула.

Я злился, потому что мне очень хотелось успокоиться. Мы были знакомы всего полгода, и с нашей первой встречи я полюбил в тебе все. И больше всего – таинственность, сдержанность, молчаливость и твой независимый нрав… Но бумеранг вернулся. Теперь твоя таинственность и сдержанность угнетала и мучила меня.