Невидимки

Что эта горящая постройка – декоративный особняк эпохи Тюдоров, воссозданный по маленькой музейной копии, копии, копии. И что от подлинности нас отделяет сотня поколений. Хотя… Разве все мы – не реальность?

Прямо перед тем как Эви с криками выскочила на лестницу и выстрелила в Бренди Александр, я расплескала целый галлон духов «Шанель № 5» по ее спальне, подожгла пригласительный билет и бросила его на пол. Мгновение – и у меня в руках еще один шанс начать новую жизнь.

Забавно, но когда углубляешься в раздумья даже о самом крупном пожаре, какой когда бы то ни было знавало человечество, понимаешь, что он всего-навсего химическая реакция.

Все еще вращаясь на полу, винтовка поворачивается стволом ко мне, к Бренди.

Независимо от того, насколько сильной кажется тебе твоя любовь к человеку, когда лужа крови, струящейся из его раны, растекается по полу настолько, что едва не касается тебя, ты невольно отстраняешься.

Кабы не эта жуткая драма, денек был бы чудесным. Сегодня тепло и солнечно, и сквозь раскрытую парадную дверь видны крыльцо и зеленая лужайка перед домом. С улицы тянет теплым запахом свежеподстриженного газона, и слышны голоса выскочивших из дома гостей. К настоящему моменту все они похватали приглянувшиеся им сувениры – из хрусталя и серебра, – вылетели на улицу и дожидаются теперь приезда пожарной бригады и медработников.

Бренди разжимает одну из своих крупных, украшенных кольцами рук и прикладывает ее к ране, кровь из которой залила уже практически весь мраморный пол в холле.

– Черт! – восклицает Бренди. – В «Бон Марше» этот костюм теперь ни за что на свете не примут назад!

Эви отрывает ладони от лица, заляпанного черными отпечатками пальцев, перемазанного слезами и слюнями, и вопит:

– Ненавижу свою треклятую занудную жизнь!

Эви поворачивается к Бренди Александр и орет:

– Займи мне местечко у окна, когда попадешь в ад!

На черных щеках Эви образуются две чистые дорожки от слез.

– Эй, подруга! Почему же ты ничего мне не отвечаешь?

Как будто произошедшее – это еще вовсе не драма, драма, драма, Бренди Александр устремляет на меня, продолжающую сидеть возле нее на коленях, испуганный взгляд. Ее баклажанные глаза расширяются до невообразимых размеров.

Она спрашивает:

– Неужели Бренди Александр сейчас умрет?

Эви, Бренди и я. Все, что здесь творится, – обыкновенная борьба за право быть лучшей.