Невидимые города

А моряку в туманном побережье видятся горбы верблюда и украшенное блестящей бахромой седло меж приближающимися, покачиваясь, пегими горбами, и хоть он знает: это город, но предпочитает представлять его верблюдом, с вьючного седла которого свисают полные засахаренных фруктов, финикового вина, табачных листьев бурдюки и переметные сумы, а самого себя воображает во главе большого каравана, из морской пустыни выходящего к оазису, где пресная вода, зубчатые тени от пальм, дома с беленными известкою толстыми стенами, во дворах которых, вымощенных плиткой, босоногие танцовщицы то поведут руками под вуалью, то их выставят наружу.

Облик города всегда определяет та пустыня, которой этот город противостоит, вот почему погонщик и моряк именно так рисуют себе Деспину – город на границе двух пустынь.

Города и знаки. 2

У путешественников, побывавших в Дзирме, остаются в памяти вполне отчетливые картины: негр-слепец, орущий посреди толпы; безумец на карнизе небоскреба; девушка, выгуливающая пуму на поводке.

На самом деле средь слепцов, постукивающих палкой по булыжникам, немало чернокожих, в каждом небоскребе сходит кто-нибудь с ума, все сумасшедшие стоят часами на карнизах, и не сыщешь пумы, выращенной не по прихоти девицы. Город избыточен: он многократно повторяет сам себя, дабы хоть что-то отложилось в памяти.

И я был в Дзирме; в памяти моей остались дирижабли, пролетающие мимо окон, улочки, где в специальных заведениях делают татуировки морякам, и поезда подземки, полные толстух, изнемогающих от духоты.

Но спутники мои клянутся, будто видели всего один паривший среди шпилей дирижабль, одного татуировщика, раскладывавшего на табурете иглы, тушь и трафареты, и единственную бабищу, которая обмахивалась, стоя в тамбуре вагона. Память избыточна, она умножает знаки, чтобы город запечатлелся как живой.

Утонченные города. 1

Изаура – такое имя носит город тысячи колодцев – высится, как полагают, над подземным озером, лежащим на немалой глубине. Город рос, покуда жителям, выкапывавшим в почве длинные вертикальные туннели, удавалось добираться до воды, и потому его зеленые границы повторяют сумрачные очертания озера, которое таится под землей, видимый пейзаж определяется незримым, и все, что движется под солнцем, на самом деле движимо волной, подспудно бьющейся под известковым небом.

Как следствие, в Изауре распространились верования двух родов. Одни считают: ее божества живут на глубине, в том темном озере, которое питает грунтовые воды.