Маленький принц

Вот мой рисунок номер два:

На что взрослые посоветовали мне забыть про рисунки с удавами – будь они изнутри или снаружи – и больше интересоваться географией, историей, арифметикой и грамматикой. Так и вышло, что в возрасте шести лет я навсегда отказался от блестящей карьеры художника. Не смог пережить печальную судьбу моих рисунков, номер один и номер два. Эти взрослые, они никогда ничего не понимают, а объяснять им всё снова и снова – очень утомительно, особенно для ребенка.

Так что я выбрал себе другое занятие и выучился управлять самолетами.

Я облетел почти весь мир. И география, надо признаться, здорово мне пригодилась. Я с первого же взгляда понимал, скажем, Китай подо мной или Аризона. А это крайне важно, если ночью вдруг собьешься с пути.

В общем, за свою жизнь я тыщу раз имел дело с тышей серьезных людей. Я гостил у множества взрослых. Я хорошенько изучил их. И не могу сказать, что мое мнение изменилось в лучшую сторону.

Когда мне встречался взрослый посмышленее прочих, я устраивал ему проверку – показывал свой рисунок номер один, который всегда носил при себе; чтобы проверить, насколько этот взрослый проницательный.

Но всегда слышал в ответ одно: «Это шляпа». И тогда я уже не решался говорить с ним ни об удавах, ни о тропических лесах, ни о звездах. Я подстраивался под него. Говорил о бридже и о гольфе, о политике и о галстуках. И мой собеседник был очень рад, что познакомился с человеком весьма здравомыслящим.

Глава 2

Так что жил я один, и мне не с кем было поговорить по душам – пока шесть лет назад мне не пришлось совершить посадку в пустыне Сахаре из-за поломки.

Что-то стряслось с мотором. А поскольку со мной не было ни механика, ни пассажиров, я готовился сам, без чьей-либо помощи, устранить серьезную неисправность. Для меня это был вопрос жизни и смерти: питьевой воды оставалось дней на восемь, не больше.

В первый вечер я заснул прямо на песке, в сотнях миль от ближайшего человеческого жилища. Я был куда более одинок, чем потерпевший кораблекрушение на плоту посреди океана.

И вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок:

– Пожалуйста, нарисуй мне барашка!

– Что…

– Пожалуйста!

Я живо вскочил на ноги, словно ужаленный. Старательно протер глаза – и буквально оторопел: передо мной стоял симпатичный паренек совершенно необычайной наружности, смотря на меня очень строго. Вот его лучший портрет, который мне немного позже удалось нарисовать.