Сквозь окно моего подъезда

Сквозь окно моего подъезда

Алекс Мельцер

Вадя Царитов живет в современной Москве и каждый день верит в лучшую жизнь. Он вынужден задыхаться от бедности, страдать от буллинга и биться с предвзятым отношением других людей. Но он не теряет надежды обрести уважение в школе, сбежать от неблагополучных дедушки с бабушкой и ждёт возвращения отца.Сердце Вадика жаждет перемен, и они наконец наступают, когда его отец приезжает с Крайнего Севера. Но тех ли перемен хотел Вадя?

Алекс Мельцер

Сквозь окно моего подъезда

Глава 1

Звуки ударов просачивались через стенку, разносясь по моей маленькой спальной комнате, которую я раньше делил с отцом.

Сейчас она принадлежала только мне: я сдвинул наши раздельные кровати, несмотря на то что моя была короче на десять сантиметров, а матрас – чуть ниже отцовского. Ступеньку я заложил драповым совдеповским одеялом, найденным на антресоли бабуленции. Стараясь не слушать ссору в кухне, я уткнулся в старенький мобильный телефон, выстраивая кексики по три в ряд.

Даже не вслушиваясь, я знал, почему они ругались.

– Отдай бутылку!

– Иди лесом, пень старый, – бабуленция ворчала, но я знал, что она боялась. – Какая тебе бутылка? И так уже вылакал вон!

Дальше всегда следовал глухой удар, а пресловутая бутылка стукалась об пол. Я всегда удивлялся – и как она не разбивалась после удара о жесткий линолеум? Видимо, специально для алкоголиков ее делали из очень крепкого стекла, чтобы они не боялись брать ее дрожащими руками.

«Непродуманно, – решил я. – Так бы они пили меньше, если б бутылки разбивались».

Я думал о бутылке, чтобы не думать о бабуленции и ее фингале под глазом, который наверняка уже заалел, а завтра нальется синим. Но они с дедом работали вместе, держали старенькую автомойку, и она могла не стесняться своего лица: на мойке по воскресеньям, кроме них, никого не было.

Телефон радостно отыграл жизнеутверждающую мелодию о том, что я выиграл пятидесятый уровень и мне выпал сундук с лопаткой и джемом.

Я не успел ткнуть на принятие презента: дверь в мою комнату распахнулась, и я увидел ввалившегося нетрезвого деда.

– Что, цыганенок, играешь?

– Не называй его цыганенком! – рявкнула бабуленция, у которой все не получалось уняться. Дед говорил, что у нее девять жизней, как у кошки, но я не понимал почему. – Он твой внук вообще-то, пьянь.

– А мой ли? Вообще на Игорька не похож, – хмыкнул дед, подойдя и дернув меня за кудряшку, упавшую на лоб.