Правила игры солнечного дома

Глава 1

Эта осенняя ноябрьская ночь 1571 года в Москве была жуткой. Налетевший промозглый ветер осыпал округу снопами искр из печных труб, рвал пенные шапки с волн Москва-реки, срывал почерневшие листья и сучья с деревьев и швырял их в окна только недавно отстроенного дома Григория Скуратова-Бельского. В непроглядной темени ночи не выли даже собаки, забившиеся по сараям и клетям. Домочадцы прислушивались к вою ветра в печных трубах, стуку резных ставен и крестились, поминая Матушку-заступницу.

А в покоях дома на втором этаже две дочери хозяина дома больше прислушивались к звукам, которые, как им казалось, доносились из подвалов большого каменного дома.

– Опять батюшка затеял дознания свои, – недовольно бурчали девки. – А потом ни свет – ни заря явится весь пропахший потищем, кровью и давай рубаху чистую требовать. А глаза бешеные…

В огромном подвале, уходившем ниже фундамента больше чем на три сажени, под сводчатым потолком горели смоляные факела, нещадно чадя, заставляя слезиться глаза.

Хорошо освещена было середина большой комнаты, где сидел отрок, обложившись чистыми и исписанными свитками, обставившись деревянными кубышками с гусиными перьями и чернилами. У ближней стены на дыбе висел сухой как палка старик, весь в кровавых полосах и черных подпалинах. А по углам и закоулкам подвала метались мрачные затхлые тени и пищали крысы.

– Водой его, водой! – недовольно притопывая ногой в коричневом сапожке тонкой телячьей кожи, приказывал невысокий мужчина с пронзительными злыми глазами и расчесанной надвое бородой с обильной проседью.

 – Ненароком помрет, самих вздерну на цепях!

Два крепких мужика в кожаных дубленых фартуках, принялись суетливо приводить в чувство обеспамятевшего человека. Старик стонал, когда ему на лицо брызгали студеной водой и хватали за кровившие обожженные бока. Наконец, после того, как одни из палачей сунул старику под нос склянку с едкой вонючей жидкостью, тот закрутил головой и выгнулся на вывернутых руках.

– Пошто, Григорий Лукьянович? – застонал старик, раскрыв мутные невидящие глаза. – Невинен я…

– Как же невинен, – вкрадчивым голосом сказал Скуратов и сгреб в кулак жиденькую, всю в слюнях и крови, бороденку старика, – как же, коль видели тебя, собака! Видели, как ты склянку тряпицей прикрывал, а потом снес ее в залу и самолично царице подал! Тебе ж склянку сама христопродавка Собакина ее в подклети и передала.