Дело не моей жизни

Второй: устроиться на работу юристом куда-то еще, но вряд ли там будет лучше, потому что быть юристом для меня априори – ужас и скука. К тому же придется заново привыкать к новому месту, новым обязанностям. И не факт, что будет выше зарплата. Третий вариант: вернуться в фирму к папе. Там будет нормально по деньгам, обстановка поприятнее, но там папа. Я не продаюсь так легко. Хотя иногда, в особо запарные дни, мне кажется, что я морально слабее, чем думаю. Уже дважды за год едва не подала заявление на увольнение и не сбежала.

Но в последний момент понимала, что прийти к папе, склонив голову – равно предать себя.

Есть и четвертый вариант, но он пока неосуществим. И как к нему подобраться, не имея никакой финансовой подушки и с нищенской зарплатой, я не знаю. Можно послать, наконец, к черту всю эту юриспруденцию и заняться ландшафтным дизайном и дизайном интерьеров. И дело даже не в деньгах: в глубине души я понимала, что, выбрав этот путь, я отрежу себя от родителей навсегда. А этого мне не хотелось. Каким бы ни был мой папа, я люблю его.

Я еще смогу убедить его, что стану отличным дизайнером и проживу счастливую жизнь. Ведь хороший, даже средненький счастливый дизайнер – это намного лучше, чем отвратительный и глубоко несчастный адвокат.

***

Каким-то чудом скопив денег, я начала снимать комнату в крохотной двушке. Моей соседкой стала Инна. Мы решили попробовать пожить самостоятельно. Точнее, я просто сбежала из дома от бесконечных расспросов папы. А Инна меня поддержала, понимая, что жить в комнате не пойми с кем так себе идея, а снимать однушку я не потяну.

К тому же ей тоже не хватало простора, чтобы как следует развернуться с шитьем. Дома у ее родителей жила старая и вредная кошка, она постоянно норовила играть с нитками, когда Инна шила, спать на отрезах ткани, заполоняя все вокруг шерстью. Инна любила Мурку, но понимала, что шитье и любовь к кошке придется разделить на два разных помещения. Она даже подумывала попробовать арендовать офис, сделать что-то типа ателье. Но когда узнала, что я задумываюсь съехать от родителей, сразу же согласилась снимать со мной вместе.

Помню, как однажды пришла домой уставшая. Пришлось задержаться на работе, так как я катастрофически не успевала готовить протоколы и повестки. А еще надо было шить дела! Шить, Карл! Руками, нитками… И это в двадцать первом веке. Я попробовала сопротивляться первые дни, но быстро поняла, что одна я эту систему не сломаю. Тут нужен либо массовый бунт, либо массовые увольнения.