Мои родники

Ко мне недавно мама заглянула,

Присев ко мне на правое плечо,

Спокойно так на ушко мне шепнула:

«Не торопись ты, поживи ещё».

Она и раньше тоже приходила.

Вела со мной беседы тет-на-тет.

Частенько всё вопросы задавала,

Ругала, что горит напрасно свет.

Всё говорила, что живу отлично,

Что мне не надо воду вверх таскать,

Что не имею я скотины, огорода,

Не надо мне его копать и поливать.

Не надо в лес ходить мне за дровами,

Не надо сена запасать скоту.

Нет надобности мне стирать руками,

Из русской печи выгребать золу.

«Как хорошо живёшь ты, моя дочка.

В твоей квартире есть все чудеса.

Нет печки, но всегда тепло зимою,

И быстро приготовлена еда».

«Да, верно, мама. Мне легко живётся.

Вода сама приходит ко мне в дом.

Машинка всю одежду постирает,

И нет проблемы у меня с бельём.

Живу без печки и без огорода,

И нет коровы у меня в хлеву.

В моей квартире чисто и просторно.

И от работы я не устаю.

И сыну тоже, что живёт в деревне,

Своё хозяйство не трудно содержать.

Когда есть техника, то легче втрое.

Уметь лишь надо ею управлять».

А бабушка меня не навещала.

Видать, дорогу не нашла ко мне.

А может быть, она переродилась

И снова ходит где-то по земле.

Возможно, что, она родилась в Польше

И часто посещает божий храм.

Тот храм я видела во сне однажды.

И даже видела себя я там:

Девчонкой босоногой в божьем храме,

Кому-то помощь оказать смогла:

Уроненную шляпу, человеку,

Смогла поднять тогда и подала.

Тот человек казался мне знакомым,

Он быстрым шагом к выходу пошёл.

За ним из храма вышла на брусчатку,

Да только далеко уже ушёл.

Тот человек в пальто и чёрной шляпе

За угол дома быстро отошел.

Одна осталась там стоять на горке,

А обернувшись, увидела собор.

Взметнувшись ввысь высокими шипами,

На фоне неба был огромен он.

Зажатый с двух сторон домами,

Манил к себе и издавал трезвон.

Проходят годы память всё стирает.

Всё дальше детство движется назад.

Теперь сама с годами постарела,

А детям, внукам всего не рассказать.

Зачем им знать о той тяжёлой доле,

О том, что не видали никогда.

Им не понять те горести и беды,

Да и не надо. Пусть живут всегда.

Пусть будут сыты и всегда одеты.

Насилия не знают и беды.