Полуночники

Какой-нибудь Фредди Крюгер

И то веселей живет.

А как бы хотелось сразиться

С зазнавшимся храбрецом!

Напиться нельзя и влюбиться

Размякнешь и дело с концом.

И чёрта ли, что бумажный

Раскрашенный бастион

Где рыцари бьются важно

И ставка под миллион.

И как тут продолжиться сказке,

Как вымыслу петь у свеч?

Ни с умыслом, ни по подсказке

Не рубит бумажный меч!

Придется пойти на уступки,

Не веря в значение чудес…»

Ты знаешь? Дела и поступки

Имеют свой собственный вес…

***

То ли ватным одеялом

То ли ватным одеялом,

То ли опахалом белым

Небо притворяться стало,

Небу до всего есть дело.

Небу всё в нас интересно,

Всё, что свято и зазорно.

Небо знает – Здесь нам тесно.

Мы же знаем – Там просторно.

Небо вертит хула-хупом,

Лбы людские задевая.

Небо выпятило купол,

Купол без конца и края.

А под небом синагоги,

Мавзолеи и мечети.

Всё пройдёт… а мы в итоге

Неба так и не заметим.

***

Почти по Хемингуэю

Плыви в облака старость.

Скользи как звезда, в небе.

Он просто жалел парус

И часто думал о хлебе.

Он пятые сутки видел

Как капли падают в воду.

Замерзший, но не в обиде

На ветреную погоду.

Ведь если считать приметы

На пальцах и верить слову,

То хвост уходящей кометы –

На счастье и быть улову.

И, если не ждут дети,

То, может быть, ждут внуки.

Иначе, зачем сети?

Иначе, зачем руки?

А голод – почти не горе,

А только прелюдия к схватке.

Достаточно знать море

И дьявольские повадки.

Но лодочка только из досок

И небогата палитрой.

А рыба была толстой,

И рыба была хитрой.

Пропитана кровью наживка

И тесно в ладонях бечевке.

Чуть в сторону и ошибка.

(Рискованно без страховки).

Гудел Посейдон в трубы,

И пальцы были из ваты,

Но как целовал губы

Ветер солоноватый!

Но как окрылял душу

Гул предрассветного вече!

А рыба прятала тушу

В тайну морского лечо.

Домой бы – шептать молитвы,

И хлеб разломить с тмином.

А рыба была хитрой,

И рыба плыла к минам.