Книга о проигравшем человеке

Лекарство, призванное исцелить меня от самого себя и не предназначенное ни для кого больше.

4

В тот вечер много пил, совсем не ел, но и сейчас помню до мельчайших подробностей все мои переживания. Вот если бы там была ты, если бы просто сидела в стороне, доступная моему взору – одному только невинному взору – вся бы моя жизнь была другой.

Я бы не умер в тот вечер. По крайней мере, не так глупо.

Ты и сейчас можешь сказать, что всегда со мной в моих мыслях. Но то, что мы мыслим всегда меньше того, что в реальности.

Не так ли?

5

Я когда-то слышал, что в поисках правды, истины, вселенского смысла бытия главное – это выйти за пределы системы, в которой живешь. Осознать себя не только и не столько как человека, но как разум, способный творить и разрушать. Творить и разрушать свою жизнь, своё прошлое, настоящее и будущее.

И сам выход за пределы способен сотворить или разрушить весь мир.

Я никогда бы не смог пересечь рубеж, не веруя во что-то большее, чем человек.

Но верую ли я во что-то большее?

Я помню, как стоял перед океаном и не мог вообразить себе, что где-то за ним есть жизнь.

Такая же жизнь, что и везде – со всем человеческим счастьем и несчастьем. Самыми обычными эмоциями радости и горя. Что где-то там есть люди, подобные мне и тебе. Любящие этот мир лишь за то, что он есть и не нуждающиеся в словах, а живущие чувством, живущие дыханием, живущие друг другом.

Им не требовалось бы описывать этот океан и это небо, они могли бы одним взглядом, одним движением показать всё.

Подобно тебе, когда в летний теплый дождь ты тянулась руками к небу. И ты не говорила «я счастлива». Потому что счастье было вокруг и все видели его, и все переживали его.

6

Я открыл тетрадь, сохранившуюся со школьных времён, в которой я записывал всё подряд, в том числе удавшиеся и неудавшиеся стихотворения. Как казалось мне, никто и никогда не узнает их так, как знаю я. Я представлял себя единственным человеком, знающим все достоинства и недостатки всего мною написанного.

Я всегда буду помнить обстоятельства написания каждой отдельной строки. И сейчас я пролистывал тетрадь, читал некоторые стихотворения и не понимал: как я мог восхищаться и как я мог ненавидеть все эти исписанные страницы. Ведь они не могли быть достаточно близки мне.

Я остановился на одном особенно внимательно. Помню, была мелодия из одного провалившегося (и откровенно неудавшегося) фильма. И прослушивая эту мелодию, я был восхищен всем меня окружавшим.