Через стекло от осколков

Он мне царапал душу,

немела от ветра щека,

а я продолжал слушать

разбитые звуки стекла,

слышал игру ксилофона

хрустальные полутона

и колокольного звона,

когда затихала она,

когда перепутаны жилы,

артерии – с кровью вен,

кругом не снег и не иней,

окно ни вкось и ни в крен.

В нем видимое терялось

в подробностях сентября,

а то, что еще оставалось

само по себе, без меня

оттенками серой краски,

брошенных греть костер

и ветром больным в маске

расшатывать корридор.

Пьяные снегири

Вале Чепеленко

Пора засушенных мимоз,

рябин настоянных на ветре.

От ветерка – острей мороз

и снегири пьяней на ветке.

Перебродивших ягод хмель,

спасенный крыльям от мороза:

с малиновых рябин капель

в снега и к памяти мимозам.

Друг перед другом снегири

слетая в красной канители

плели на снегах лабиринт

стяжками скатерти затейной.

Как в гнездах пыли воробьи,

елозя в белых, для веселье,

для солнечной их ворожбы,

валялись в ягодах осенних,

настоянных на покрова,

и первыми из мумитролей

тянулись к новым островам

раздутые от ягод с солью.

Их продолжалась воркотня,

мной не осознання взглядом…

Сменилась осень за три дня

безжизненным ее пейзажем.

но через раз, через плетень

я не выискивал их в сущем.

Их не сменила свиристель

веселая в лучах секущих.

Я помнил как обрывки дня

влетали в пьяные обьятья

заката, как потом – со дна

их красные бурели пятна.

Душная палата

Через Гефсиманский сад

на суд: с удушьем в палату,

в терновые круги, в ад

и – в трехнеделье кряду.

Понтий Пилата месть:

в мишенях квадраты окон,

заревом каждая весть,

с кровью, жарой, потом.

Слыша, куда все плывет,

не видел как из минаретов

свет падал. В ночь переход —

его летаргической метой.

Без лампы неполной луны,

тусклой через расстоянья

стирался текст неба, вины

моей, перед ней покаянья.

И бесконечность, и тишь,

охрипшие, шопотом ноты.

Я слышал: от желтых лиц,

отщелкивались темноты.

На мысли ловил себя,

как легче через преграду

в палате ловить снегиря,

при свете окон прохладу,

когда уплывала луна,

водой разбавляя чернила,

оттенками синего льна

все как-то еще светила

дорогу. До выхода, врат

орлом выпадала решка:

я шел через утренний сад

с ней на зеленых ветках.