Гадание при свечах

Как и следовало ожидать, поехали в основном незамужние женщины. У семейных хватает дел в выходной, не до развлечений. Они послали вместо себя детей-школьников: не пропадать же бесплатной поездке. И детки сдержанно галдели теперь в большом автобусе, обмениваясь своими какими-то новостями, взрослым непонятными.

Рядом с Мариной сидела дочка главврача, двенадцатилетняя Катюша Наточеева. Марина давно знала ее, и девочка ей нравилась. Катюша часто приходила к отцу в больницу и всегда заглядывала к Марине в кардиологию, подолгу сидела у нее в процедурном кабинете, наблюдая, как Марина делает уколы или снимает кардиограмму.

«Конечно, врачом хочет быть», – незаметно улыбалась Марина, глядя на взволнованное, с почти благоговейным выражением Катино личико.

Как все это было знакомо – больница, большой отцовский кабинет, чувство почтительного восторга!..

Даже сейчас в пронизанном солнечными лучами автобусе Катюша думала не о хорошей погоде, не о яблоках и не о Тургеневе.

– Тетя Марина, а для чего адреналин? – спрашивала она.

Приходилось отвечать, да еще подробно. Маленькая, с прозрачным личиком Катюша была девочкой обстоятельной. Сначала Марина отвечала терпеливо и безропотно, но в конце концов ей это надоело. На очередной Катин вопрос о том, как делать непрямой массаж сердца, она ответила:

– Папу спроси как-нибудь, ладно, Катенька? Смотри, какое утро, не хочется ведь сейчас об этом думать, правда?

Девочка обиженно шмыгнула носом и умолкла. Что ей было до какого-то утра, до чудесных пейзажей, плывущих за окном, – поля и поля, куда они денутся.

А о том, чтобы быть врачом, настоящим кардиологом, Катя думала всегда, это было ее самым заветным желанием. Марине даже жаль стало девочку: в самом деле, много ли их теперь, мечтающих стать врачами, а не элитными проститутками? И разве сама она не была такой когда-то – да не когда-то, а всего лет десять назад?

Но ей действительно не хотелось думать сейчас о работе, и даже не из-за того, что она любовалась пейзажем… Печальный и счастливый холодок предчувствия будоражил Марину.

Марина Стенич работала в кардиологии уже три года, и вообще-то работа ничуть не угнетала ее. Со стороны казалось, что она все делает играючи, ее тонкие пальцы прикасались ко всему легко и мимолетно.

– Ты, сестричка, вроде кардиограмму снимаешь, а вроде уже и лечишь, – сказал ей как-то пожилой пациент, которого привезли по «Скорой» в предынфарктном состоянии. – И как это у тебя получается, прямо чудо, да и только.