От Смерти к Солнцу

Я и не заметил, как ко Мне, тогда еще впервые, влетела Муза. Я увидел ее и обомлел, ноги подкосились и я уселся на пол. Я сидел так несколько мгновений. Но вот она заговорила.

Ее голос был прекрасен. Она рассказывала о себе. Но Меня не замечала. Словно сама с собой она говорила.

«Смотрите», – шептали вещи, – «здесь зарождается новое», видя блеск моих глаз. Но увы они ошиблись. Родилась лишь боль. Чудесная, громадная и нестерпимая. Разрывающая.

То чуть затихающая, то вновь, с еще большей силой, обволакивающая колючей слизью.

В тот день, она лишь взглянув на Меня, выпорхнула за чем-то бесформенным, пролетавшим мимо. И сколько раз такое повторялось позже… Не счесть.

С тех пор и зародилась боль. Рана от стрелы ее взгляда была огромна и кровоточила. Кровь была черной.. Иногда она специально разрывала уже начинающую заживать рану. Но вот примерно год она не появлялась. И рана заросла. Боль утихла. Но это был не более чем период ремиссии. Рана раскрылась, когда она, вспомнив обо Мне, залетела после долгого отсутствия.

И боль вернулась. С еще большей силой и усердием приступила к своей работе. Рана начала расширятся и стала гноиться. Черная кровь смешивалась с желтым гноем и оседала где-то внутри.

И если загнивающую конечность можно удалить, то как удалить душу где властвует гангрена? Гангрена души.

Вскоре началось и заражение крови. Боль пошла по всему телу. Солнечные лучи жгли кожу и слепили глаза. Каждый звук раздражал и терзал.

Теперь я не пускаю сюда этих раздражителей.

По всем законам Я уже давно должен был умереть от заражения. Я приготовился встретить Смерть. Я сидел и ждал ее, боялся заснуть, чтобы не упустить момента посмотреть в ее глаза. И она приходила в Мой дом. Но все время забирала других. Вскоре, дом мой ранее многолюдный, опустел. Меня же она оставляла, продлевая Мои страдания, одного наедине с моей болью, с запахом гниения, с запахом безумия.

Этим запахом пропитался каждый предмет.

И каждый сошел с ума.

И пол у окна, скрипевший под Моей поступью, теперь скрипит сам по себе.

Иногда, ни с того, ни с сего колышется занавеска.

Читая книги, убегают запятые и перебегают с места на место слова.

Глаза теперь закрывать бесполезно. Хоть они и закрыты, все равно

видишь все отлично.

Иногда слышен чей-то голос. Может быть это ворчит старый огромный шкаф?

Иногда «плывут» стены, как бы прося: «Пройди сквозь нас».