От Смерти к Солнцу

Из-за двери Я также слышу и голос Музы. Она зовет Меня своим ангельским голоском. Черт, и Она, Она на их стороне.

Комната наполняется смехом. Смеются портреты. Я перевожу взгляд от одного к другому. На всех лицах довольные ухмылки.

От них и смеха у Меня начинает кружиться голова.

Я подхожу к двери и открываю ее. И в этот момент в Меня впиваются все эти лезвия и ножи. И шприцы усиленно вкачивают воздух в аорту.

В паре метров стоит муза, такая же прекрасная, как всегда, и протягивает Мне свою розу. Я протягиваю свои руки к ней.

Делаю шаг, падаю, ползу на коленях, на четвереньках, на животе. Успеваю только обнять ее ногу, и, наконец-таки, засыпаю. Ненужная уже роза выскальзывает из ее рук и разбивается о мою спину. Так разбивается мечта.

Я пройду мимо этой комнаты…

Бар

Обычный бар. Стандартный. Таких много. Со своей стойкой. Рядом початых бутылок на прозрачных полках. Парой столиков уходящих во мрак. За такими любят сидеть хмурые личности и загипнотизированные парочки.

Облизывающийся постоянно кот, с презрением смотрящий на всех и не подпускающий никого.

Единственным небольшим отличием этого бара являлось только его местонахождение. Если большинство пряталось по подвалам, то этот находился на самом верху, но полумрак был все тот же и та же атмосфера.

Пара-тройка постоянных посетителей и вечный Бармен. Ему нравилась его работа. Он угощал людей.

Сейчас он с интересом всматривается в кроссворд, который разгадывают двое его знакомых, потягивая пиво.

По лицу видно, что ему действительно интересно, и что знает он это слово, да вот вспомнить не может. Он уже начинает нервничать.

Неподалеку сидит еще один человек и говорит;

– Может быть я смогу помочь?

– Да кто ты такой? – зло и с досадой отвечает Бармен.

– Я – Художник.

– Художник? – смеясь переспрашивает – Да что ты знаешь?

Вновь тихо. Через мгновение тишину нарушает голос Художника:

– Фрейд.

Трое «интеллектуалов» смотрят на него: «Что?

– Фрейд.

И тут озабоченное лицо бармена меняется.

Теперь там радость и облегчение. Он даже чуть подпрыгивает:

– Фрейд! Ну конечно же, Фрейд! Зигмунд, мать его!

И снова тихо. Они обдумывают новый вопрос, а Художник маленькими глотками пьет красную жидкость. Когда делает глоток, морщится, на мгновение, а потом лицо все то же. Каменная маска, а в глазах пустота.

Сделав очередной глоток, встает и направляется к музыкальному автомату. Такие раньше стояли во всех барах.