Строк-н-роль

Людей затрахала рутина,

она – такая секси… у-у…

И чтиво типа Тарантино —

ещё куда ни шло, к селу.

К селу, с никнеймом Городище

(нет-нет, не ваш, не ваш район).

Рабочий люд – работу ищет

с душеспасительным рублём!

И чтиво типа этих строчек

противно вам (нет-нет, не вам),

пока паэт не сменит почерк,

пока, на крайний случай, сам

не сдаст он вольной жизни смену,

бездельник, бомж и словоплут.

А так – нельзя ему на сцену,

с которой вас… да-да… у-у.

«Рекламируете яды (это первое)…»

Рекламируете яды (это первое),

а потом противоядия (второе),

третье: двигаете слоган «Все мы смертные»,

где четвёртое – там рынок…

Файфик! Profit!

Но, во-первых, я, к примеру, яд не жалую,

во-вторых, гвоздично бодр, как Людовик,

в-третьих, мы, паэты, жизнь приемлем жадную,

так что, в-пятых (и в четвёртых) —

вы мне Pofig.

«День прошел, число сменилось…»

Если б каждый-каждый день

в мире что-то изменялось —

вы, земная светотень,

ощутили б сингулярность.

По-простому – единичность,

в полный втык неповторимость,

при которой всё: наличность,

мультиварка (или примус),

уши стен, диван под задом,

пол скрипучий, стол железный,

ТелеПутин и «РосАтом» —

всё могло бы вмиг исчезнуть.

Чтоб затем – на миг вернуться,

правда с вами не в коннекте…

Вам бы даже е… ануться

было некогда и негде.

Скучно? Ждёте изменений?

Х… ле ждёте? Изменяйтесь.

Меньше зла, корысти, лени!

Обнуляйте. Обновляйтесь.

А излишков нет в пунктире —

Небо дарит гнев и милость.

Попросите, чтобы в мире

дох… я не изменилось.