Белым-бело. Проза. Драматический акт

Белым-бело. Проза. Драматический акт

Владимир Бурлаков

И чистота языка, и глубина сюжета каждого рассказа пронизаны мелодией, которая звучит в душе при чтении этих текстов. А ещё в ней много любви, любви автора к своим вовсе не великим героям, а простым и часто незаметным для нас в обыденной жизни.

Белым-бело

Проза. Драматический акт

Владимир Бурлаков

© Владимир Бурлаков, 2017

Редактор Татьяна Всеволодовна Сурганова

ISBN 978-5-4483-4985-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белым-бело

Тётушке моей Марии Васильевне Смирновой (в девичестве Одинцовой) посвящается этот рассказ с благодарностью за помощь в его создании.

Белым-бело по всей земле. По всей России легли снега. А вчера ещё я хлюпал сапогами по жидкой московской кашице, но – поезд на восток, и целые сутки за окнами белым-бело. Сто километров автобусом в сторону от железной дороги, и вот – вьюга за окном раскачивает голую лампочку уличного фонаря, живой огонь в печи, над столом хлопочет мама.

– Вчера соседи откапывали, – говорит она.

– Отгребали, – поправляет бабушка, перелистывая хрестоматию древнерусской литературы: «Вот ведь что теперь!» – в её удивлении таится радость: «Неужто по церковным книгам учат?»

– Учат, – признаюсь я.

Мир доживает от рождества Христова 1986 год.

– Ты с ней не шути, – улыбается мама. – Она мне тут со своим Богом плешь проела.

– Так ведь учат? – насторожилась бабушка.

– Учат, бабушка, учат.

– А у нас вон беда какая: Галька-то от обезьяны произошла.

– А то не от обезьяны? – торжествует мама. – Все от обезьяны. Это наукой доказано.

– От кого же, по вашей науке, бес произошёл? Тоже от обезьяны?

– Уж он-то точно от неё.

– Ты глянь, до чего умом доплутала, – обращается ко мне за сочувствием бабушка. – Уже и с бесом породнилась.

Улица дышит вьюгой, будто кто-то до жути огромный силится объять собой этот хрупкий мир. Стропила скрипят на чердаке. Дым от моей «Примы» синей струйкой утекает в печной затвор.

Бабушка выставляет на стол банку сгущёнки.

– За дедушку к Девятому мая выдали.

– Ну так ели бы сами.

– Открывай, – празднично подбадривает мама, – бабка тебе с весны берегла.

А под синий столбик сгущёнки чугунная сковорода с яичницей на сливочном масле и здешний хлеб. Пахнет хлебом. За окном метёт. Лоскут света норовит оторваться от лампы под колпаком. Бросаю окурок в печь, поднимаюсь к выходу.

– Ведро в сенях, – говорит мама.