Наследство Катарины

Роман говорил что-то про фирму, большие капиталы, «черную» зарплату, но она не вникала. Катарина получила диплом и устроилась в компанию, которая организовывала праздники. Она была менеджером, пока не открыла в себе талант к фотографии. Так, в жизни появилось любимое дело. У них дома было множество снимков, и почти на каждом он – любовь, боль, муза, совершенство.

Как-то раз Роман рано приехал с работы: взвинченный, угрбмый. Он спешно собирал в чемодан вещи.

– Мы уезжаем в отпуск, – сбивчиво пояснил он жене.

Катарина не стала его расспрашивать, собрала вещи, и всего через пару часов они проходили таможню в аэропорту.

Когда самолет взлетел, она осторожно взяла его за руку и заглянула в бездонные глаза:

– Что происходит? Почему спешка? – Роман замялся.

– Проблемы на работе…Не бери в голову, – сказал он и поцеловал ее в губы. – Ты была в Риме?

– Я была только в двух странах. Рим не входил в мой список стран обязательных для посещения, – открыто улыбнулась ему Катарина, и он крепко прижал ее к себе.

Из того путешествия она привезла миллион фотографий: произведения архитектуры, амфитеатры, Колизей, Ватикан. Девушка открылась, зажглась, как звезда, и горела ярче солнца, освещая и его путь: запала должно было хватить на двоих. Теперь ее мир был во мраке, в глазах туман, а в сердце лед, замораживающий настолько, что болело в груди.

Катарина плюхнулась на покрытый рыжей шерстью диван, включила телевизор и незаметно задремала. Во сне она, как и всегда, видела мужа, который отговаривал ее так жить, просил не спешить к нему, просил прощения.

Она соглашалась с его аргументами, но сердце не хотело стучать, а душа умирала, томилась в теле. Проснувшись, она открыла бутылку вина и опрокинула залпом стакан, поперхнувшись. Кот перестал вылизывать лапу, высокомерно поглядывая на нее из кресла. Она открыла ноутбук, проверила почту. «С работы, с работы, с работы. Больше я никому не нужна».

Подталкиваемая внутренними демонами, и жалея себя, оплакивая утраченное счастье, девушка подошла к черте, через которую переступать нельзя.

Решение было принято ею пару недель назад, но она медлила, взвешивала, посещала друзей, родных, ночевала у них, создавая свой собственный ритуал прощания: безмолвный, ужасающий. Способ она уже выбрала. Таблетки она ненавидела, пистолет пугал ее до чертиков, падение с высоты требовало волевого шага. Поэтому она решила повеситься. Целый год она оплакивала мужа, жила прошлым, оставляя от себя лишь оболочку, пустой сосуд.