Игра Сна

– Аглая, – услышала я голос у самого своего уха, – с тобой все в порядке?

Широкая спина Виктора, пахнущая полынью, заслонила меня от света и звука, его руки укутали спокойствием и тишиной.

– Что происходит? – спросила я его.

– Интервью, – как ни в чем не бывало ответил Виктор. И отстранился, выталкивая меня вперед, на свет, распахивая окружающий мир, обрушившийся подобно каменной лавине.

Мы стояли в центре темноты, а вокруг бесновалась безликая многотысячная толпа. Нас от нее отделяло только канатное заграждение.

Однако несмотря на ее условность, никто не смел прорваться за нее. Нас освещали лучи софитов, падающие откуда-то сверху, из темноты, и вспышки фотоаппаратов.

И если вы думаете, что я назвала толпу «безликой» ради красного словца, то должна вас переубедить – ни у кого из людей, вопящих по ту сторону алых канатов, не было лица. Только рты, зияющие провалами на гладкой розоватой коже. Я попыталась найти хоть у кого-нибудь глаза, но у них не было глаз, ни у одного.

Как же они фотографируют?

– Это жесть какая-то, надо валить отсюда, к чертовой бабушке, – услышала я слова Димитрия.

– Не надо к чертовой бабушке, – сказала Кристина, лицо ее было совсем белым.

– Это уже не сон, это кошмар, – отозвалась я, нервно комкая в руках юбку.

Виктор хмуро покосился на нас и вдруг зычно крикнул:

– В ЭТОЙ ИГРЕ НАЙДЕТСЯ КТО-ТО, ОБЪЯСНИТЬ НАМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ? – голос его с легкостью перекрыл шум толпы, которая на секунду стихла и вновь загудела.

Раздался громкий щелчок и один из лучей софитов скользнул по толпе, которая, что-то почуяв, заволновалась.

Луч осветил одинокую женскую фигуру в белом. Женщина призывно поманила нас, и толпа расступилась, образуя живой коридор от нас к ней.

Все смолкло, стихли вспышки фотоаппаратов, белый силуэт маячил вдали.

Мы переглянулись, и я нерешительно шагнула вперед. Нагнулась и отстегнула канат – это было страшнее всего, казалось, что стоит мне разрушить веревочный круг, нарушить ограду – как вся эта безглазая толпа ринется на нас.

Стоило нам шагнуть за ограду, как крики вновь возобновились, с ними возобновились и вспышки, но все это было как-то наигранно, и не так громко, словно все эти люди говорили больше по-обязанности. Наконец я стала различать целые фразы:

– …Каково это – участвовать в Игре?…

– …Есть догадки, почему именно вас выбрали для участия в Игре?…

– …Поделитесь, благодаря каким вашим качествам вы надеетесь победить в Игре?..