Запущенный сад (сборник)

Запущенный сад (сборник)

протоиерей Владимир Аркадьевич Чугунов

Библиотека семейного романа

Книга повествует о самом замечательном времени жизни: детстве, отрочестве, юности и первых годах супружеской жизни. По мере повествования взрослеют герои книги. Все они разные, но их роднит одно: желание любить и быть любимым, ибо нет более прекрасного чувства на земле. Оно по-разному проявляет себя в разные периоды жизни. Кому-то оно приносит радость, кому-то страдания, но никого не оставляет равнодушным и остаётся в памяти навсегда, как неповторимый миг прикосновения к прекрасному.

протоиерей Владимир Чугунов

Запущенный сад

© В. А. Чугунов – текст

© МОФ «Родное пепелище» – дизайн, вёрстка

Деревенька

1

Всё это вспоминается мне, как во сне. Встают перед глазами дни моего детства, той счастливой поры, когда не помнишь, что было раньше, а что потом, и, в общем-то, это не важно, в памяти отчетливо сохранились всего лишь коротенькие эпизоды, но такой удивительной яркости, что хорошо помнятся даже запахи, выражения лиц, глаз, голосов, как это бывает только во сне.

Но сон этот – детство, которое, чудится мне, начинается с того цветущего сада, за глиняной стеной хлева, с соломенной крышей, с того дубового бревна, на котором, отдыхая от косьбы, сидит дедушка Миша и, щуря подслеповатые глазки, смотрит на блестящую в грядках укропа, моркови, гороха росу.

Я сижу рядом в чёрных трусишках, босенький, усердно натягиваю их на покрывшиеся коростами колени и зажимаю большим пальцем пупок, кажущийся мне чем-то лишним на моём гладком, сытеньком животе.

– Что ты его припёр? Ай стыдишься? Не тро-ож, – говорит дедушка. – Ты, мил человек, через него мамку в утробе сосал, и это тебе знак, что «земля еси и в землю отыдеши», когда помрёшь.

– Да разве я помру, деда?

– Нешто ты лучше других? Все помрём, милок, – говорит дедушка. – Одни прежде, другие немного погодя, конец один.

Я вспоминаю серое лицо крёстного, которого хоронили прошлогод, как выражается бабушка, и спрашиваю:

– И всех в гроб закопают?

– Все-эх, – равнодушно отвечает дедушка.

Я смотрю на него, и меня страшит его спокойствие.