Жизнь с переводом

Однажды, когда наш класс, состоящий из двадцати пяти учеников, решил устроить заговор против ненавистной учительницы, Федор неожиданно приехал в школу. Сегодня мы его не ждали – еще вчера он попрощался с нами, предупредив, что последующую неделю проведет дома. Задача немного усложнилась, так как весь класс горел желанием вместо урока математики пойти в кино. Но и оставлять Федора одного в классе было бы неправильно. Но он без раздумий поддержал наш порыв и присоединился к нашему, пока еще негласному, бунту.

Мы занесли его в автобус, который довез нас до нужной остановки. В кинотеатре Федор сложился со всеми на билеты, отдал все, что было в карманах. Он заплатил больше всех, на его деньги мы купили недостающие билеты да еще смогли наших девчонок угостить мороженым. После сеанса решили всем классом пойти пешком, поэтому каждый из нас поочередно толкал коляску Федора, в ответ он всех благодарил, подбадривал, рассказывал истории и приглашал в гости, заманивая нас компьютерными играми. В этот день мы стали ближе к нему.

Нас объединил проступок, за который нас всех ждала кара.

Наш классный руководитель – Антонина Робертовна, седоволосая женщина с мягким голосом, весь следующий день сокрушалась из-за нашего коллективного прогула. Она причитала, называла нас негодниками, но все мы знали, что она уже завтра забудет о нашей выходке. Она слыла доброй женщиной, преподавала у нас русский язык и литературу, параллельно вела работу школьного музея.

А вот с Надеждой Васильевной все обстояло намного сложнее.

С тревожным ожиданием мы пришли в ее класс – она лишь подняла голову на наши приветствия, ее бесчувственное каменное лицо говорило нам: «Готовьтесь, милые мои бунтари, я буду есть вас живьем». Когда она вышла, мы собрались в одну кучу, пытаясь выработать стратегию для оправдания. Но ни у кого ничего не шло, думалось плохо, что же говорить, если самая здравая мысль из всех предложенных – вновь пуститься в бега – была отвергнута без обсуждений и колебаний. Самая долгая пятнадцатиминутная перемена показалось нам самой короткой. Наше время подходило к концу.

После звонка на урок все мы замерли, считали секунды, минуты, теша себя надеждой, что вот так в тиши отсидимся весь урок, что она про нас забыла, обиделась на нас до конца учебного года. Но все понапрасну – поняли мы, услышав ее шаги в коридоре. Тяжелые, уверенные, эхом отдававшиеся по всей школе. Теперь только мы и она, и больше никого на этом свете.