Велуня

Велуня

Лариса Райт

«В детстве ее называли по-разному. Верой всегда звала бабушка. Она была важной и строгой дамой, курила папиросы и красила губы ярко-красной помадой. Папа над ней посмеивался и тайно окрестил тещу «Дьяволом революции». Сам он называл дочку Верочкой. Мужчина вообще не признавал пафоса и сдержанности в общении с детьми. И когда бабушка ровным размеренным тоном произносила веское Вера, тут же приподнимал брови и корчил смешную рожицу, отчего дочери хотелось смеяться, а не втягивать голову в плечи, как это обычно бывало при общении с бабушкой…»

Лариса Райт

Велуня

© Ройтбурд Л.

, 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

В детстве ее называли по-разному. Верой всегда звала бабушка. Она была важной и строгой дамой, курила папиросы и красила губы ярко-красной помадой. Папа над ней посмеивался и тайно окрестил тещу «Дьяволом революции». Сам он называл дочку Верочкой. Мужчина вообще не признавал пафоса и сдержанности в общении с детьми.

И когда бабушка ровным размеренным тоном произносила веское Вера, тут же приподнимал брови и корчил смешную рожицу, отчего дочери хотелось смеяться, а не втягивать голову в плечи, как это обычно бывало при общении с бабушкой.

Подружки в школе звали Верусей – она была доброй, мягкой, покладистой, говорила тихим, вкрадчивым голосом, и даже в ее имени хотелось слышать нежность и теплоту. Учителя заглядывали в журнал и, поразмыслив минуту-другую, вздыхали: «Сазонова» – у них, в отличие от девочек, не было причин радоваться существованию этой девочки.

– Ни рыба ни мясо, – говорил классный руководитель – историк. Девочка путала даты и упорно не хотела замечать никакой разницы между Куликовской и Бородинской битвами.

– Посредственно, весьма, – хмурился математик. У доски ученица плыла и тонула в дебрях уравнений, теорем, слагаемых и множителей.

– Вопиющая безграмотность и никакой аккуратности! – хваталась за голову русичка. Девочка делала по три ошибки в каждом слове и сажала по несколько клякс на тетрадной странице.

– Полное отсутствие всякого присутствия, – объявляла учитель рисования, когда вместо яблока на натюрморте расползалось нечто неопределенное, напоминающее то ли грушу, то ли огромный лимон.

В том же духе высказывались биолог, физик и трудовик.

Она не разбиралась ни в соцветиях, ни в оптике, ни в устройстве швейной машинки.

И только голос учителя музыки выбивался из стройного хора.

– Талант.