Линзы

Вот и сейчас, ни на секунду не останавливаясь, он перебегал от калитки к «работягам» (так величал он всех, кто ему помогал). За всем этим было довольно забавно наблюдать. Шурик, даже попробовал представить себе, что тот при этом говорит. Получалось ужасно смешно. Вначале улыбка озарила его лицо, а затем хихиканье переросло в истерический хохот. Все плохое было забыто. Жизнь была прекрасна. Вволю посмеявшись, он пошел на кухню. Там налил себе большую кружку чая, достал конфеты и отправился на свой наблюдательный пункт.

Становилось интересно, чем все это кончится. Все-таки, приняв какое-то решение «работяги», вместе с бригадиром принялись снимать многострадальную калитку. Снимали они ее, в течение получаса, вконец измаявшись. И, в результате, свалили эту массивную железяку, на ногу самому хозяину. Последующие движения потерпевшего, напоминали воинственный танец обкурившегося индейца. Вокруг начали собираться зеваки. Последним па в этой трагикомичной пантомиме, было то, что наш герой поскользнулся (видно ноги от переживаний уже плохо держали) и грохнулся прямо в подтаявшую грязь. Соратники на руках унесли беднягу в дом. Затем усевшись во дворе, вероятно очень сочувствуя хозяину, принялись заливать горе мутноватой жидкостью из большой бутыли. Сопереживать пришлось почти до захода солнца. Появление на сцене жены дядь Саши оказалось неожиданным и неприятным сюрпризом. Вся бригада мгновенно ретировалась. Комичная пантомима достигла своего апогея. Оба супруга выражали свои чувства довольно энергично. Хозяин, забыв про хромоту, бегал от жены, к калитке интенсивно жестикулируя руками, то приседая, то смешно подпрыгивая. Теть Наташа (так звали хозяйку), высокая и худая, при этом очень сдержанная, каждому своему движению придавала большую значимость. Диалог продолжался, пока совсем не стемнело. Супруга завела в дом провинившегося, так как высказывать свое мнение о нем, было еще довольно долго, а в тепле это делать удобнее. Сцена опустела. Калитка осталась лежать на прежнем месте. Стало скучно. Шурик пошел смотреть телик.

Мама, прибежала раньше обычного, видно отпросилась. За ужином, в их чистенькой кухне прозвучал тысяча и один вопрос о его самочувствии. Однозначные ответы сына, маму не удовлетворили, и она заставила больного принять двойную дозу лекарства.

Он никогда, никому не признался бы, что спит с мамой в одной кровати. Хотя трудно было назвать кроватью это огромное сооружение, занимавшее большую часть их спальни.