Легкая палата

– Посёлки вроде ваших Ровеньков обречены, – снисходительно, заученно объясняла Фаина. – Специалистов не хватает. Молодые врачи рвутся в большие города, остаются алкаши вроде Славика. Провинциальная медицина нищенствует, – в подтверждение своих слов она качнула тяжёлыми бриллиантами в ушах и платочком смахнула невидимую пыль с толстой дубовой столешницы.

– Но ширму в лаборатории поставить можно?! Окошки, где анализы принимают, в разные концы коридора развести: для мужчин и для женщин отдельно?! На это миллионы нужны? Ты бы слышал, как рыдала бедняжка Людмила.

Людей доводить до уровня скотов! Воняет хлоркой, мочой… безысходностью, обречённостью воняет! Ощущение, что идёт отправка в концлагерь!

– Мы не делим людей на мужчин и женщин, – строго возразила Фаина. – Они для нас все больные.

– А наш Веня?! – Женьку несло – не остановить. – Ты знаешь, что у него обнаружили болезнь на запущенной, совершенно неизлечимой стадии?!

– Острая нехватка диагностической аппаратуры, – Фаина одной ручкой подкручивала белокурые кудряшки, другой перекладывала на столе без того идеально лежащие предметы дорогого малахитового письменного прибора.

Женька про себя отметила: в Италии такой разве что премьер-министр себе позволит, да и то в подарок. Попробуй купить за казённый счёт – набегут журналисты, сфотографируют под заголовком «Куда утекают бюджетные денежки»… Налогоплательщики разорвут в клочья.

Женька обняла себя за худые плечи руками, чтобы унять дрожь.

– До революции, – сказала она тихо, – земские врачи определяли состояние больного по запаху его тела.

Нюхали пот, мочу, какашки и прочие невкусные жизненные выделения… У женщин – менструальную кровь. За неимением диагностической аппаратуры.

– Я не собираюсь ничего ни у кого нюхать, – обиделась Фаина. – Ты, я вижу, наслушалась пенсионерок в очереди. Им дома скучно сидеть, вот и прутся в больницы. Создают очереди. Отвлекают врачей от прямых обязанностей. Вообще, пенсионеры – это экономическая диверсия в масштабах государства.

Наша Людмила Серафимовна не лучше…

То, что произошло дальше, Женька вспоминала как сон. Никто не верил, когда она рассказывала.

– Я просто хотела подшутить, – объясняла потом она, – как в школе, когда дубасили друг дружку портфелем по башке. В шутку. А она не поняла.

Лежащая на столе тиснёная кожаная папка плавно, как в замедленной съёмке, – так, по крайней мере, казалось Женьке – сама собою поднялась в воздух.