Одинокие ночи вдвоем

– Вот, считай сама…

Я была потрясена тем порядком, который царил, оказывается, в документах Лизы, человека, который, как мне всегда казалось, все сложное, муторное, связанное с ведением своих дел, оставляет на завтра…

И я увидела цифру, от значения которой мне стало плохо: из комбинации шести четко прорисованных цифр вырисовывалось аж две квартиры!

– Ты, Глаша, транжира, – подытожила Лиза и, вернувшись на диван, снова закинула ноги на столик. – Вот и весь расклад. Я бы на твоем месте попросила верного человека, меня, к примеру, откладывать часть твоих денег, то есть попросту прятать их от тебя, не давать тратить.

И к концу года мы бы собрали для тебя нужную сумму. А тебе какую квартиру надо: трехкомнатную или, как у меня, – пятикомнатную?

– Можно и двух, – нервно сглотнула я.

– По рукам. Значит, начиная с сегодняшнего дня, я выплачиваю тебе лишь часть причитающегося тебе вознаграждения, идет? А остальное кладу на твой счет с условием, что ты не будешь оттуда ничего снимать.

Она повернула голову в мою сторону, потом сказала обреченно:

– Все равно снимешь.

Поэтому я просто не дам тебе твои деньги, а спрячу в свой сейф. Ну как? Ты еще хочешь свою квартиру?

Мысль о том, что мои денежки будут томиться в ее сейфе, вызвала головную боль.

Клавишные прыжки нарастающего звучания регтайма вывели меня из задумчивости – так проявлял себя телефон Лизы. Ее рука машинально схватила трубку – жест привычный, хорошо отлаженный, как механизм. Кажется, Лиза родилась с этим порывистым, точным движением – она находила трубку молниеносно и безошибочно, где бы та ни лежала.

Пока Лиза слушала трубку, я наблюдала за выражением ее лица. Вообще-то особо эмоциональным человеком ее назвать было трудно. Эта ее черта проявлялась исключительно в делах сердечных. Зачастую работа адвоката связана с трагедиями – убийствами, смертями и тому подобными тяжелыми для человеческого восприятия вещами, я не раз видела выражение лица Лизы в момент, когда клиент рассказывал ей о своем горе, но ни разу на ее лице не было ужаса, кошмара.

Сейчас же она так широко распахнула глаза, словно перед ее внутренним взором возникло ночное кладбище с покачивающимися крестами и выбирающимися из могил стонущими и матерящимися мертвецами.

– Хорошо, Вадим, я приеду. Завтра утром. Непременно. Прими мои искренние соболезнования. Да-да, адрес я помню…

– Кто-то умер? – спросила я осторожно.

– Боже, какая ужасная смерть! – прошептала, глядя на меня немигающими глазами, Лиза.