Одно преступное одиночество

Курение составляло, помимо ставших уже болезненными встреч с Меттином, единственное ее удовольствие. Еда уже не радовала – аппетит окончательно пропал. Мирем чувствовала, что худеет, тает. Глядя на себя в зеркало, она ужасалась. Мало того, что ростом не вышла, маленькая, как карлица, так еще и похудела невозможно. Даже пышная грудь, ее гордость, уменьшилась. Оставались неизменными только черные горящие огнем глаза, в которых читались любовь и страх.

Она не знала, куда ей идти и что делать. Можно было отправиться на склад за партией старой одежды из Голландии, чтобы попробовать разложить ее на продажу на одном из маленьких варненских рынков.

Но ее приятель Краси, у которого была машина, уехал на заработки в Германию.

Сегодня суббота. На птицефабрику, где она изнуряла себя многочасовой работой, ей предстояло выйти только в понедельник. Зарплату она получила вчера вечером, а сегодня от нее не осталось ни стотинки – Меттин выгреб все из ее кошелька. Да еще и ударил по лицу напоследок, когда она попыталась отвоевать хотя бы пять левов на сигареты.

Она сидела на скамейке, голодная, обкурившаяся дешевыми сигаретами. Глядела на резвящихся вокруг детей и умиротворенных мамаш и бабушек и с горькой усмешкой думала, что никто из них и не подозревает, как она, маленькая Мирем, богата. Просто-таки баснословно богата. Стоит ей только немного набраться терпения, как жизнь ее изменится, и чудесно вернувшееся прошлое подарит ей сияющее будущее…

Она плотнее запахнула свою кожаную курточку и откинулась на спинку скамейки.

Подставила лицо все еще теплому, пусть и ноябрьскому солнцу, закрыла глаза, и тотчас память подарила ей цветную картинку: залитое солнцем кафе в Приморском парке и сидящая за столиком русоволосая молодая женщина с чашкой в руке.

Лена.

Игорь

К счастью, Костров оказался нормальным мужиком и вдобавок профи. Он понял меня, схватился за работу, и уже к вечеру первого ноября у нас были снимки с камер наблюдения гостиницы «Геро». Знай я, что мы с Леной все это время были под прицелом камер, давно предложил бы изменить место наших встреч.

Фотографии были довольно четкими, на них даже можно было разглядеть маленькую родинку на Лениной щеке. Сердце мое билось, когда я видел ее, стремительно входящую в холл, с сияющим лицом, счастливую. Вот она остановилась у стойки администратора, что-то быстро сказала девушке за стойкой и, зная уже, что я поджидаю ее в номере, стала подниматься на второй этаж. Это была наша последняя с ней встреча.