Тени в холодных ивах

Что с ней сделали? Господи, ужас-то какой!

На берегу, на песке, лежало тело молодой женщины. Мокрые светлые волосы облепили голову, закрыли половину лица. На женщине был сплошной купальник черного цвета. Утопленница была худощавая, с плоской грудью, при жизни – высокая и стройная. Такой ее, во всяком случае, представил себе Борис. И она, конечно же, не просто утопленница. В области живота можно было разглядеть рану. «Нож, – решил Борис. – Ее убили ножом. Это убийство».

Над телом склонился мужчина в легком летнем костюме – судя по всему, судмедэксперт.

Молодой следователь, обливаясь потом в сером костюмчике, сидя на пеньке поодаль от тела и пристроив папку на коленях, записывал что-то, видимо, вел протокол.

– Боря, когда уже можно будет поехать домой? – заскулила Таня, еще глубже зарываясь носом в поросшую шерстью грудь мужа. – И пусть ее уже поскорее увезут!

Последние слова прозвучали особенно истерично, она буквально взвизгнула.

– Хочешь выпить?

– Но только не шампанского, – захныкала она. – Давай уже водки.

2

Она не ночевала дома. Я понимаю, конечно, многие взрослые люди позволяют себе не ночевать дома, что у них случаются свидания, какие-то спонтанные поездки, несчастные случаи или просто непредвиденные обстоятельства, при которых невозможно ни добраться до дому, ни позвонить. Но все это не про мою сестру. Я не помнила ни одного случая, чтобы Марина не пришла ночевать (разве что останется на ночь у своей лучшей подруги, которая живет в соседнем подъезде, но это не в счет).

Где бы она ни была, где бы ни задерживалась, все равно возвращалась домой, на такси ли, на машине друзей, даже пешком!

«Приветик, моя дорогая, – говорила она, входя глубокой ночью в мою спальню, пахнущая улицей, морозом, снегом или мокрой листвой, усаживалась на кровать, брала меня за руку, склонялась надо мной и шептала на ухо: – Я вернулась.

Теперь можешь спать спокойно. Или ты подумала, что твоя старшая сестра бросит тебя одну на всю ночь? Я здесь, с тобой, и я люблю тебя, моя дорогая Катя. Ну все, спокойной ночи».

Она поправляла мое одеяло, целовала меня, разбуженную и почти спящую, в щеку и выходила из комнаты.

Она на самом деле редко задерживалась. Как правило, с работы она могла зайти только в магазин за продуктами, а потом спешила домой, ко мне.