Танец алого и золотого

Ребёнок перестал мерещиться – значит ли это, что плач настоящий? Откуда он?

– Слышишь? – оборачиваюсь к Чжао Цыяню. Слух у тёмного заклинателя должен быть не менее остёр, чем мой, он отличит, где иллюзия, где явь.

– Что? Я много чего слышу, – плечи его прыгают вверх-вниз.

– Будто ребёнок плачет, – поясняю я, почёсывая кулаки.

– А, это слышу!

Я сразу же срываюсь с места, вниз по лестнице, на первый этаж постоялого двора, откуда и доносятся тревожащие меня звуки. В спешке даже не захватываю фонарь, чтобы не было нужды всматриваться в темноту.

Завывания дитя тем неуловимее, чем ближе я к кухне. Когда я вхожу на кухню и огненным талисманом, без раздумий затолканным в рукав при одевании, зажигаю найденную свечу, ребёнок уже не столько плачет, сколько давит всхлипы.

– Там, – я подскакиваю – Чжао Цыянь неведомо как образуется за спиной! Следуй он за мной изначально, я бы обратила внимание!

– Там, – повторяет адепт Сюэсэ Хоянь, подбородком указав туда, куда я и без него глядела.

– Знаю, – я крадусь к дальнему концу помещения, где сложены корзины с редисом.

За белыми кучами, в самом уголке, вместо редиса в корзине сидит зарёванный мальчик.

Крохотный и потрёпанный, будто бы извалявшийся в грязи, он трёт липкие щёчки кулачками. Однако важно то, что щёчки эти – совсем беленькие, как и глазки: дитя морщится, но не краснеет.

Я присаживаюсь перед малышом и ласково зову:

– Здравствуй.

Мальчик сосредотачивает на мне слезящийся взгляд.

– Здравствуй, дацзе, – он будто отвык говорить, простому человеку ни слова бы не разобрать.

Губы мои чуточку подрагивают, но всё же складываются в тёплую улыбку.

– Ты потерялся? – я придвигаюсь на цунь ближе. Ребёнок не спешит убегать или закрываться, что считается добрым знаком.

Мне с заминкой отвечают кивком. Помявшись и поёрзав в корзине, в которой смотрится крошечной редисочкой, мальчик добавляет:

– Я потерял дацзе. А потом потерялся сам.

Не задумываясь, я оглядываюсь на Чжао Цыяня: тёмный заклинатель или светлый, он должен прийти к схожим с моими выводам.

Оттого и рот закрыл, дав мне заняться делом.

– Я, – пальцем упираюсь себе в грудь, – похожа на твою старшую сестрицу?

Ребёнок кивает несколько раз.

– Потому ты заговорил со мной? Хочешь, чтобы я помогла тебе найти твою дацзе?

– Ты ведь можешь, дацзе? – с надеждой смотрит на меня это дитя.

Я со всей возможной теплотой треплю волосы мальчишки и обещаю:

– Могу. Клянусь, что приведу тебя к сестре.