Жулики. Книга 7

О погоде поговорите сначала. Что хороша, дескать, нынче.

– Да какая там хороша? С утра вон дождь зарядил, собака,– Матвей поспешно застегивал пуговицу верхнюю на праздничной косоворотке.

– Так принято у культурных людей. Про погоду только хорошо говорить. "У природы нет плохой погоды. Всякая погода благодать…" Идите уже. Мокнут ведь люди. Обидятся, подумают, что пускать не хотите, да и уйдут обратно,– подгоняла Катюша братьев.

Наконец вышли встречать сватов, которые действительно стояли под моросящим осенним дождиком со снежком вперемешку, сыпавшим с серого осеннего неба и недоумевали, почему им не отпирают резные ворота.

– Это там Катюша видать велела форс держать. Мол, видали мы сватов таких. К нам и получше захаживают из лавок скобяных, чуть не каждое воскресенье,– предположил Мишка.

– Мелешь незнамо что,– бледный от волнения Серега, топтался позади всех, надвинув треуголку офицерскую потуже, чуть не до самого носа.

– А чего это ты в мундир решил вырядиться? Собирался же сюртук надеть новый по такому случаю?

– Сжег сюртук,– признался Серега.

– Погладить решил вчера после ужина. Ну и прожег на самом видном месте.

– Попросил бы Катюшу. Или меня.

– Ты что гладить этой чугуниной умеешь?

– Нет, гладить не умею, а вот дырки жженые устраняю запросто.

– Бли-и-н, у меня и из головы выскочило за этой суетней, что ты теперь на все руки перстами щелкать обучен. Ладно, теперь-то уж что? В мундире опять же солиднее.

– Ворота лязгнули засовами и, заскрипев, впустили сватов во двор.

Прохор – младший из братьев Силиных, проворно поклонился в пояс и указал рукой на высоченное крыльцо, ступеней в десять, на котором уже стоял Матвей с бочонком медовухи и выдергивал из него зубами пробку. Бочонок был литров на двадцать и, пробка в нем была забита видать на совесть. Сваты двинулись к крыльцу и тогда Матвей зарычав, справился с проклятой пробкой и ринулся им навстречу, прыгая через три ступени.

– Здрасте, гости проезжие,– рявкнул он.– Угощайтесь с дороги. Погода-то нынче благодать.

Пади в горле пересохло от такой лепоты. Егор, подставляй ковши,– Егор сунулся тут же с подносом, размером с тележное колесо, на котором красовались резные ковши, числом семь. Матвей, помня, что проливать мимо, примета худая налил аккуратно полные и Егор обнес сватов, которые послушно их приняли.

– Два литра,– прошептал Леонидович.– Тут три, никак не меньше. Петрович, давай.– Мишка кивнул, принимая свой трехлитровый ковш и тихонько щелкнул "перстами".