Дневник бороздящей ад

Где все? Где все? Почему так… пусто? И колени болят… Колени ноют… Не могу так больше… Не могу!

Мои руки дрогнули, и я ухватилась ими за свои лодыжки, принявшись глотать воздух, что смешивался в моем желудке с натянувшейся нитью пустотой и желудочным соком вперемешку с остатками макарон, которые…

Которые я сгрызла сухими. Смешно. Хах… Электричества ведь нет. Ничего нет. Нет ни горячих бутербродов, ни яичницы, ни жареных баклажанов, ни…

Я пустилась в мысленные пищевые рассуждения, слыша слабую пульсацию своего сердца и ощущая ток крови в собственной голове.

Голод давил на мое горло едкой сухостью и постоянным выделением слюны.

В порыве бессильной ярости схватившись за край тетради, я пролистнула несколько страниц в обратном направлении, наткнувшись на выкрашенный черным уголок. Это была особая запись, яркое впечатление.

«Заразилась… определенно, это так. Воздушно-капельный путь передачи, понижение температуры, кашель… Кашель. Сердце стучит, но пусть и не ждет больницы. Если я туда сунусь, то домой не вернусь.

Какая разница, чем и где болеть, если на дворе настоящий апокалипсис? И нас всех пытаются напугать им, но при этом не говорят ни слова… Ни единого слова.

Телевизор мне врет, да… А кто скажет мне правду сейчас? О том, что это все – не простуда, например? Что я могу сказать людям сама? Что я скажу соседям… Впрочем, у них дела не лучше моих, только я их почему-то больше не слышу. Хотя…

Я знаю, почему я их не слышу. Только мне это не нравится. То, что с ними случилось, вещь очевидная.

Все вокруг меня сейчас вымирает. И они – не исключение, и я не удивлена. Они не были лучшими людьми. Хотя и худшими их назвать тяжело.

Но они не шумят сейчас. Они беззвучны. Смотря в глазок, я вижу их снующими по лестничной клетке. Редкостная деловитость. На меня им все равно. Да и друг на друга тоже. Любовь после смерти? Вздор. Они были хорошей парочкой, но уже позавтракали своей собакой, да и друг другом тоже.

Я стану такой же? Время подумать и принять это как факт есть. Покидать свой дом смысла я не вижу».

Все мои слова тогда были бредом сумасшедшей. Но каким бредом…

Нет смысла покидать дом? Он есть, есть! Если я не покину это чертово гнездо – я умру в нем! Умру… совсем умру! Какая же я была… Какая же!

Но что представляли из себя сейчас мои слова? Что сейчас говорили мне же мои мысли, перебивая друг друга?

Все то же самое, что и до этого, но с налетом серьезности. Я же… так много поняла, стоя на весах каждый день. Каждый день.