Жертва Венеры

Фёдор пошатнулся, на миг потерял равновесие, но всё же устоял на ногах и в свою очередь, изловчившись, ткнул факелом прямо в морду медведю. Завоняло палёной шерстью, зверь взвыл, плюхнулся на четыре лапы и, развернувшись, бросился наутёк.

Оказалось, что она стоит на коленях прямо на камнях мостовой шагах в двадцати от соборного крыльца.

Бросив факел на жаровню, Фёдор обернулся, увидел Машу и пошёл к ней, сильно припадая на правую ногу.

Она, пошатываясь, поднялась навстречу.

– Простите, сударыня.

 – Лоб Фёдора блестел от пота, и завитки тёмно-русых волос казались чёрными. Разорванная на груди рубашка постепенно пропитывалась кровью. – Не пристало вам этакими словесами ушки поганить… Я полагал, что вы в церкви укрылись…

Он говорил что-то ещё. Маша заворожённо глядела, как двигаются губы, но слов не разбирала – звуки вибрировали, меняя тембр и громкость.

– Вам плохо, Мария Платоновна? – Фёдор тревожно нахмурился и шагнул к ней.

Маша тоже сделала навстречу маленький шажочек, краем глаза заметила высокую фигуру Мити, бегущую через площадь от Константино-Еленинских ворот.

Всё вдруг поплыло перед глазами, воздух задрожал, словно марево над костром, и растворил всё, кроме встревоженного лица с внимательными серыми глазами. Не понимая, что делает, она подняла руку и ладошкой коснулась его губ, затем чуть шероховатой кожи щеки и только после этого покачнулась и стала оседать к его ногам. Как Фёдор подхватил её, она уже не почувствовала.

***

Открыв глаза, Маша увидела знакомую брусяную стену, поточенную жучком – тонкие линии походили не то на тайные письмена, не то на восточные узоры на халате факира… Где-то она видела такие недавно…

Узоры пропали, а вместо них память выплеснула оскаленную звериную морду с влажно блестевшим носом.

Маша вздрогнула, судорожно всхлипнула и проснулась окончательно.

Она лежала в своей кровати, а рядом сидели нянька и младшая сестра Катюшка. Обе шили, а в окно ярко светило солнце.

Услышав, что она пошевелилась, Катька бросила недоштопанный чулок и кинулась к Маше:

– Марусенька! Опамятовалась! Слава Заступнице Пресвятой!

– Я что, спала? Днём?

– Ты без памяти была.

Уж третий день. Лекарь велел тебя не теребить, сказал неври… нери… нервическая горячка!

Лекарь? Маша поразилась. Откуда у её родителей деньги на лекаря? Или она помирает? Осторожно пошевелила руками и ногами, ожидая ощутить нестерпимую боль, но ничего не почувствовала.